Юрий Ралль - Занимательная зоология

Чтобы окончательно решить этот вопрос. Галамбос и Гриффин применили физиологический опыт. Во внутреннее ухо летучей мыши был введен виток проволоки. Второй такой же виток помещали в ушной канал. Затем воспроизводился высокий ультразвук. Между обоими витками возникал переменный электрический ток с частотой, соответствовавшей частоте звука. Это послужило точным доказательством того, что ухо летучей мыши воспринимает сверхвысокие колебания.

Дополнительные исследования, которые мы здесь опускаем, позволили окончательно разъяснить поведение летучих мышей и их ориентировку с помощью ультразвуковой локации.

Итак, летающие мыши все время издают неслышные для нас звуки, часто меняя их силу и высоту. Отражаясь от препятствий, ответные звуковые волны воспринимаются животными и сигнализируют о наличии того или иного предмета. Крупные предметы дают отраженный ультразвук не далее 20-25 метров, мелкие — значительно ближе. Быстрота движений мыши позволяет ей мгновенно изменять направление полета и увертываться От столкновений.

Интересна еще одна подробность. Издавать звук и в то же время слышать его отраженное эхо невозможно, Поэтому звуки посылаются мышами не подряд, а с частыми перерывами (несколько десятков раз в секунду). Короткие промежутки молчания животные используют для того, чтобы уловить приходящие волны. Таким образом, с весьма далеких уже времен, летучие мыши пользовались основными методами локации, выработавшимися у них в процессе исторического развития и приспособления.

Указанные авторы смогли дать удовлетворительное объяснение тому факту, что летучие мыши иногда налетают на головы людей и цепляются за их волосы. Чаще всего это бывает с закрытом помещении. Оказывается, что волосы очень плохо отражают ультразвук. Для летучей мыши, ищущей в полете свободного выхода, человеческая голова представляется чем-то вроде «дырки», отверстия в стене. Поэтому летучая мышь устремляется к голове на полном разлете и не успевает увернуться, чтобы исправить свою ошибку. Замечено также, что мыши чаще ударяются о темноволосые головы, чем о светловолосые. Здесь уже играет роль также зрение. Как ни плохо видят летучие мыши, но все же, приближаясь к светловолосой голове, они способны издали заметить этот предмет и успеть изменить направление полета…

Читателям, интересующимся подробностями звуковой локации летучих мышей, можно рекомендовать статью В. А. Пумпер, опубликованную в журнале «Наука и жизнь» N 5–6 за 1946 г.

Самой замечательной особенностью в жизни птиц являются их осенние и весенние перелеты.

Уже с давних времен человек задумывался над тем, какие причины вызывают эти правильные перекочевки, что позволяет птицам находить свои пути, бесстрашно перелетать широкие моря и бесплодные пустыни и безошибочно достигать своей цели, не обладая ничем, кроме инстинкта, выработанного многими тысячами поколений.

Приводим поэтическое описание дальнего перелета из Норвегии в Африку крошечной птички — молодой славки, которое дал известный орнитолог Гэтке:

«Наш маленький друг парит в неведомой высоте, в темнеющей синеве небес, где он, казалось бы, совершенно беспомощен; но без всяких колебаний и с полнейшей уверенностью несется он на своих нежных крылышках к далекой цели. Через несколько часов его окружает полнейший мрак; несмотря на это, он продолжает безошибочно свой полет в немом пространстве, где нет никаких дорог. Мир земной лежит, невидимый, на тысячи футов под ним. — и если бы он даже мог различить в неясных очертаниях форму суши и моря, — к чему это послужило бы? Все это ему чуждо, он никогда этого не видел и невозможно придумать, что могло бы служить ему путеводным знаком. Наступающее утро застает нашего маленького странника, может быть, на Датских островах, может быть, в северной Германии; чистя в солнечном сиянии свои перышки и разыскивая пищу, он целый день рыщет в различнейших направлениях. Но приближается вечер и с ним — час дальнейшего странствования. И вот, здесь, на чужбине, он устремляется к своей цели с той же уверенностью; ночью перелетает Альпы и на второй день отдыхает на берегах Средиземного моря. Но и здесь ему нельзя остаться: третий вечер побуждает его к новому перелету. Он не знает, как далеко простирается водное пространство, насколько отстоит тот берег, где ему можно будет успокоиться; ему не дано никакой вехи, никакого светоча, к которому он мог бы направить свой путь; и все же он снова безбоязненно расправляет свои крылья, — и только среди ни разу еще не виданных им пальм знойной Африки находит он, наконец, покой и убежище».