Джефф Хоуи - Сдвиг. Как выжить в стремительном будущем

Это очень серьезно — обвинить кого-то в исчезновении более миллиона людей. Но если этого не сделать, мы лишим лица, лишим индивидуальности каждого из братьев, отцов, сыновей, вместе составляющих абстрактную цифру статистики. Мы все обладаем агентивностью [307] Агентивность — в социологии способность человека выступать в качестве самостоятельного агента/субъекта и делать осознанный и свободный выбор. Прим. пер. в отношении собственных жизней, однако агентивность — это благо, которое в нашем обществе распределено далеко не равномерным образом. Иллюстративное описание причин и следствий расизма выходит далеко за рамки нашей книги. Достаточно будет привести два примера из области статистики. В период с 1934 по 1962 год федеральное правительство выступило гарантом 120 миллиардов долларов ипотечных кредитов. Это была, как писали Мелвин Оливер и Томас Шапиро в своей книге «Богатство белых и черных» (Black Wealth / White Wealth), вышедшей в свет в 1995 году, «величайшая массовая возможность обогащения в американской истории». Триллионы долларов, теоретически предоставленные по праву справедливости, должны были конвертироваться в валюту выбора: выбора пойти в колледж получше, или поступить в неоплачиваемую интернатуру, или нанять хорошего адвоката, чтобы вытащить из тюрьмы подростка, «который вообще-то хороший, просто немного ошибся». Но 98 % этих займов были выданы белым семьям.

К 1984 году средняя белая семья в Америке обладала состоянием свыше 90 тысяч долларов. Средняя чернокожая семья — менее 6 тысяч долларов. В последующие десятилетия недвижимость росла в цене, расширяя пропасть в плане благосостояния. К 2009 году средняя белая семья имела собственность на сумму 265 тысяч долларов. Средняя черная семья? 28 500 долларов, почти на порядок меньше, чем белая семья.

Выступая от имени большинства в деле «Обергефелл против Ходжеса» — это дело сняло ограничения в отношении однополых браков, — Джастис Энтони Кеннеди писал: «Природа несправедливости объясняется тем, что она не всегда видна нам в то время, в котором мы живем» [308] Obergefell v. Hodges, 135 S. Ct. 2071 (Supreme Court of the United States 2015). . Но в 2016 году уже не отговориться близорукостью. Сейчас, когда память о геноциде прошлого столетия еще не угасла в нашем коллективном сознании, а примеры поощряемого системой расизма не сходят с первых страниц ежедневных газет, мы не имеем права оправдываться невинностью или невежеством. Сейчас, как никогда, мы понимаем, что нам не уйти от суда истории.

За несколько лет до Гражданской войны американский теолог и аболиционист Теодор Паркер сказал с кафедры такие слова:

«Я не претендую на понимание вселенной, которая есть мораль; она уходит далеко за горизонт, и глазу моему доступен лишь отрезок пути; я не сумею рассчитать кривую, не сумею охватить взором полную картину, беря за основу лишь видимое; я могу только предугадывать. Но то, что я вижу, исполняет меня уверенности в том, что конечная точка пути — справедливость».

Через сотню лет Мартин Лютер Кинг перефразирует слова Паркера, навсегда внедрив в наше коллективное сознание понятие вселенского свода моральных ценностей — идею о том, что справедливость для всех шествует поступью медленной и неуверенной, однако обязательно достигнет цели.

В авторитетном исследовании феномена насилия в истории человечества психолог из Гарварда Стивен Пинкер утверждал, что вселенский свод моральных ценностей действительно необъятен, но, как и изменения в целом, его развитие в последнее время набирает ход. В своей книге «Лучшее в нас» (The Better Angels of Our Nature) Пинкер сводит воедино вековые данные о преступлениях и войнах, чтобы показать: начиная с конца Средневековья наш вид замечательным образом становился миролюбивее; к примеру, статистика убийств в Скандинавии снизилась со 100 случаев домашнего насилия на 1000 человек до одного случая на сотню тысяч. Пинкер считает, что причиной этой пацификации отчасти стало явление, которое он назвал «ширящийся круг симпатии».

Когда-то мы распространяли любовь и заботу только на представителей своей семьи, позднее — на свое племя, затем — на все поселение, а к XIX столетию поступательный прогресс человечества привел его, пусть и скрепя сердце, к необходимости принимать в расчет представителей своей расы, религии, убеждений и превыше всего — своей национальности. Затем разразилась Вторая мировая война, преподав виду Homo sapiens жестокий, но наглядный урок национальной симпатии. Пережив эту коллективную травму, круг коммунитарной заботы вступил в свой величайший период экспансии. Это побуждение классическим образом сформулировано в стихотворении «Когда они пришли…» немецкого священника-лютеранина, пережившего заключение в концентрационном лагере нацистов, — пастора Мартина Нимеллера: