Шон Кэрролл - Вселенная

Мораль привносит в рассуждения о мире оценочный компонент. Тот или иной человек (то или иное поведение) бывает хорошим и плохим, правильным или неправильным, достойным восхищения или порицания. Критерии полезности помогают нам выбирать одну из нескольких научных теорий, но бесполезны, когда речь заходит о формулировании моральных принципов. Суть моральных рассуждений — не прогнозирование и не изучение человеческого поведения.

К счастью, «полезность» понимается и в иных смыслах, кроме «помощь в соотнесении с данными». Каждый из нас вступает в метаэтическую игру, имея готовый набор убеждений. У нас есть желания и чувства, есть вещи, которые нас заботят. Некоторые вещи нас естественным образом привлекают, а другие — отталкивают. Задолго до того, как человек только начал рефлексировать по поводу своих моральных принципов, у нас уже была некая зачаточная восприимчивость к морали.

Приматолог Франс де Вааль исследовал истоки эмпатии, честности и взаимопомощи у обезьян. В известном эксперименте он и его ассистентка Сара Броснан посадили двух мартышек-капуцинов в отдельные клетки, откуда животные могли видеть друг друга. Когда обезьяна выполняла простую задачу, она получала за это ломтик огурца. Капуцины были совершенно довольны таким опытом: снова и снова делать одно и то же, лакомясь огурцами. Затем экспериментатор стал давать одной из обезьян виноград — он слаще и однозначно предпочтительнее огурца. Та обезьяна, которая винограда не получала и ранее вполне удовлетворялась огурцом, увидела, что происходит, и отказалась выполнять задачу, возмущённая несправедливостью нового порядка. Недавние исследования Броснан показали, что в случае с шимпанзе даже та обезьяна, которая получает виноград, чувствует себя неуютно — ущемляется её чувство честности. Некоторые из наших сложнейших моральных обязательств имеют очень глубокие эволюционные корни.

Философию морали можно понимать просто как метод для осмысления таких обязательств: способ убедиться, что мы придерживаемся морали, которую сами провозгласили, что наши обоснования собственных действий внутренне непротиворечивы и что мы учитываем ценности других людей, когда это уместно. Речь не идёт о подтверждении данных; скорее, мы можем выбирать этические теории в зависимости от того, насколько они соответствуют уже имеющимся у нас понятиям. Моральный аппарат «полезен» поэтическому натуралисту постольку, поскольку он позволяет отразить и систематизировать наши моральные обязательства логически непротиворечивым образом.

Такая точка зрения хороша своей явной практичностью: именно так люди и поступают, когда пытаются глубоко задуматься о морали. Мы ощущаем, чем правильное отличается от неправильного, и стараемся это систематизировать. Разговариваем с другими людьми, чтобы понять, что они чувствуют, и учитываем это при разработке правил поведения в обществе.

Однако такая формулировка может ещё и ужасать. Вы мне говорите, что различение добра и зла — дело ваших предпочтений, основанных просто на вашем личном мнении, без всякой внешней поддержки? Следовательно, в мире не существует объективно истинных моральных фактов ?

Да. Но признание того, что мораль выстроена искусственно, а не «подобрана на дороге», не означает, что морали не существует. Катастрофа отменяется.

* * *

Идея о том, что моральные ориентиры — это феномены, придуманные людьми на основе их собственных суждений и убеждений, но не имеющие никакой внешней основы, известна под названием «моральный конструктивизм» . (В данном контексте слово «люди» полностью синонимично понятию «сознающие существа». Я ничуть не сомневаюсь, что на месте людей можно представить животных, инопланетян или какой-нибудь гипотетический искусственный интеллект.) Конструктивизм отличается от «релятивизма». Моральный релятивист считает, что мораль основана на практиках, принятых на уровне конкретных культур или индивидов, и, следовательно, не поддаётся суждению извне. Релятивизм иногда порицается как чрезмерно квиетистская позиция, так как не допускает обоснованной критики одной системы со стороны другой.

Напротив, моральный конструктивист признаёт, что мораль порождается индивидами и обществами, но также соглашается, что эти индивиды и общества будут трактовать получившуюся совокупность убеждений как «правильную» и будут судить об остальных в соответствии с ней. Моральные конструктивисты ничуть не смущаются говорить другим людям, что те поступают неправильно. Более того, искусственность морали ещё не означает, что мораль произвольна. Этические системы изобретаются людьми, но мы всё можем продуктивно рассуждать о том, как их можно улучшить, — аналогичным образом мы обсуждаем всевозможные иные человеческие творения.