Карл Саган - Мир, полный демонов - Наука — как свеча во тьме

Замедлились в последние годы и промышленные исследования за счет американских корпораций. В тот же период и правительство решило сэкономить за счет исследований и внедрения открытий (в 1980-е гг. растут только расходы на военную науку и технику). Первое место по ежегодным расходам на гражданскую науку и развитие технологий ныне занимает Япония. В таких сферах, как компьютеры, телекоммуникации, освоение воздушного пространства, роботехника и научная аппаратура, США теряют свою долю экспорта, а японцы наращивают. Одновременно США проиграли состязание с Японией по большинству полупроводниковых технологий, сократился наш сегмент рынка цветных телевизоров и видеомагнитофонов, фонографов, телефонных аппаратов, станков.

Фундаментальное исследование предполагает возможность удовлетворить любознательность ученых, свободно вопрошать природу и не спешить с осуществлением конкретной практической цели, но искать знание ради знания. Разумеется, ученым именно этого и хочется. Это их любимое занятие, ради такой свободы следовать за своим «нюхом» многие и идут в науку. Однако поддержать такие исследования — в интересах общества. На этом пути совершаются крупнейшие открытия во благо всего человечества. Стоит задуматься, не окажутся ли несколько крупных, амбициозных научных программ более выгодным вложением, чем множество локальных.

Нам редко удаются умышленные открытия, полезные для экономики или повышающие безопасность человеческого существования. Зачастую для таких открытий как раз и не хватает фундаментальных знаний. Зато если мы занимаемся разнообразными исследованиями природы, тут-то и находятся всевозможные практические применения, о каких мы и не мечтали. Не всегда, разумеется, но достаточно часто.

Давать деньги человеку вроде Максвелла — с виду глупо, это значило бы поощрять «праздное любопытство» науки. Практически мыслящие законодатели такого не одобрят. Расточать национальные средства на гранты, чтобы эти ботаны с их никому непонятным сленгом предавались любимым хобби, а тем временем важнейшие государственные задачи останутся нерешенными?! В такой перспективе понятно, почему некоторые считают ученых еще одной группой давления, лобби, которое хочет одного: побольше грантов, чтобы умникам не пришлось тяжко трудиться или искать средства на пропитание.

Максвелл и думать не думал о радио, радаре и телевидении, когда набрасывал фундаментальные уравнения электромагнетизма; Ньютон и не мечтал о космических полетах или спутниках связи, когда всматривался в движение Луны; Рентген исследовал таинственное излучение — настолько странное, что он именовал его Х-лучами, — не держа в уме возможности медицинской диагностики; Кюри не искала способ лечения рака, когда по крупицам добывала радий из урановой руды; Флеминг, едва завидев, что на плесени не размножаются бактерии, не сообразил сходу, что теперь-то он спасет миллионы жизней антибиотиками; Уотсон и Крик не рассчитывали разобраться с генетическими недугами, когда ломали себе голову над рентгеновской дифрактометрией ДНК; Роуленд и Молина, когда начали изучать роль галогенов в фотохимии стратосферы, не знали, что придут к выводу: фреон губит озоновый слой.

Члены конгресса и другие политические лидеры время от времени прямо-таки не могут удержаться и не пошутить насчет диковинных научных фантазий, на которые у правительства еще и денег просят. Даже такой умный сенатор, как Уильям Проксмайр, выпускник Гарварда, учредил премию «Золотое руно» и награждал ею те научные проекты, которые считал напрасной тратой денег, — этой участи не избежал и проект SETI. Перенести бы такой подход на другие времена, другие страны: «Золотое руно» мистеру Флемингу — додумался же изучать плесень на вонючем сыре. И той польке, которая перекопала тонны руды из Центральной Африки в поисках вещества, светящегося в темноте. Не забудем и мистера Кеплера — он вслушивается в гармонию сфер.

Подобные открытия и множество других, облагодетельствовавших нашу эпоху, — да некоторым из них мы просто жизнью обязаны! — были сделаны учеными, которым предоставили возможность исследовать фундаментальные проблемы Вселенной или то, что казалось наиважнейшим самим исследователям и их коллегам. Япония в последние два десятилетия находит великолепное применение — но чему? Выводам из все тех же фундаментальных исследований, попыткам проникнуть в самую суть природы. Так мы приобретаем новое знание — и лишь потом ему находится практическое применение.