С Корыткин - Тигр под наркозом

Чаще всего шок возникает от боли. Это сильнейшее нервное потрясение, верный путь к смерти. Шок возникает и на бранном поле, и в карете «скорой помощи», и на столе у хирурга. Еще недавно от шока умирало больше, чем от самих ран. «С оторванной рукой или ногой, — писал во время севастопольской кампании Пирогов, — лежит такой окоченелый на перевязочном пункте неподвижно, он не кричит, он не вопит, не жалуется, не принимает ни в чем участие и ничего не требует. Тело холодное, лицо бледное, как у трупа, взгляд неподвижен и устремлен вдаль, пульс как нитка, едва заметен под пальцами и с частыми промежутками. На вопрос окоченелый или вовсе не отвечает, или только про себя, чуть слышно, шепотом, дыхание тоже едва заметное... Иногда это состояние проходит через несколько часов, иногда же оно продолжается до самой смерти». Главное, чтобы вывести больного из шока — прекратить боль. Тут наркотики — спасители.

Бережет ли пьяных бог?Анафилактический шок — состояние повышенной возбудимости организма к повторному введению чужеродного белка или сыворотки. Первое введение остается без последствий. Но стоит через какой-то срок вторично впрыснуть, например, морской свинке ту же сыворотку, как в ответ развивается бурная реакция: судороги, одышка, сердцебиение. Все это обычно кончается смертью. Ру и Безредко установили, если усыпить животное, оно не погибнет. Под наркозом переносит даже смертельные дозы сыворотки. Контрольные свинки умирают, а защищенная броней наркоза просыпается как ни в чём не бывало: Внешне безобидная капелька иприта, пахнущая мирным чесноком, попав на кожу, вызывает отек, а ультрафиолетовое облучение — ожог. Но отек и ожог не возникнут, если человек в наркозе.

Профессор В. С. Галкин задумался, глядя на эти удивительные вещи. Вместе с группой сотрудников он приступил к их изучению. Много открывалось чудес. Столбняк, сибирская язва — неумолимые болезни, попав в тело усыпленного животного, не возникали или протекали ослабленно. Если кошку поднять в небо на 10 км, она умрет от недостатка кислорода. Но дайте ей таблетку люминала, и она проспит свою смерть, а спустившись на землю, отправится ловить мышей.

Не только ультрафиолетовый жар, но и холод смягчит свое действие, натолкнувшись на спящего от укола шприцем. Человеку достаточно охладить свое тело на 2 — 3 градуса, пробежаться без пальто за газетой, чтобы обеспечить себе простуду, чихание, кашель, может, и воспаление легких. А с пьяным, прикорнувшим на полчасика в луже или снегу, нередко ничего не случается. Как с гуся вода. Подбирали пьяниц с ректальной температурой (так медики называют температуру, измеренную в заднепроходном отверстии), снизившейся с положенных 36 до 17 градусов. На следующее утро у них зачастую не бывает даже насморка. В народе говорят: «Пьяных и детей бог бережет». Что касается первых, то им многое сходит с рук благодаря броне наркоза.

Плоды тибетской медицины.В летние каникулы после третьего курса мы с Валентином. Бисеркиным, моим Другом, отправились в составе медицинской экспедиции на Памир. Медики изучали, где гнездится в природе клещевой возвратный тиф. Мы, числившиеся зоологами, Должны были поставлять им дикую живность на предмет изучения. Ребятишки-таджики из горных кишлаков были нам верными помощниками: ловили крыс, змей и лягушек. В качестве поощрений разрешали им посмотреть в бинокль или выстрелить из ружья.

Русский охотник добыл медведя и угостил нас мясом. Повариха экспедиции нажарила котлет. Но есть их, кроме нас с Валентином, никто не стал. На следующее утро я заболел, начался сильный жар. Исследование мяса убитого медведя показало, что оно содержит возбудитель клещевого возвратного тифа. Микробиологи исследовали мою кровь. В ней оказался этот возбудитель. Болезнь плохо поддается лечению, и я расстроился. В те времена у меня было хорошее сердце, и я успешно, как мне казалось, лечился от простуды жженкой — смесь горячей водки и пережженного сахара. Это лекарство решил попробовать и сейчас. Дозировку лекарства и крепость определил исходя из дилеммы: или я, или возбудитель. После принятия впал в наркоз и проспал почти сутки.

Через марлевый полог светило яркое солнышко, в голове стоял какой-то хрустальный звон, но жара не было, и я не чувствовал себя больным. Микробиологи вторично взяли у меня кровь. И, о чудо! В ней теперь не было спирохет! Через несколько дней, убедившись, что я выздоровел, профессор Мария Владимировна говорила: «Ну, Сергей, у вас какая-то тибетская медицина...»