Мария Боброва - Марк Твен

Все калифорнийские газеты с многочисленными комментариями перепечатали рассказ Марка Твена, приняв егоза хронику. Но вскоре соперничающие с «Энтерпрайз» газеты раскрыли это как «жестокую и идиотскую мистификацию», требуя расправы с «глупым репортером». Марк Твен был сильно удручен своей неудачей.

Как видно, в свои газетные рассказы он механически переносил юмористические приемы устного творчества — гротескное преувеличение, стремление ужасное сделать комическим. Спустя восемь лет в сборнике 1875 года «Новые и старые рассказы» Твен поместил заметку «Моя кровавая резня», в которой пояснил, что его ранний виргинский рассказ задуман «был сатирой, глубокой сатирой», но нагромождение «ужасающих» деталей погубило ее. Оказывается, «Резня» была направлена против крупных держателей горнорудных акций в Неваде. Твену в то время было известно, что велись жульнические махинации вокруг акций «Компании серебряных рудников Данея» в Сан-Франциско; газеты объявили их «лопнувшими» для того, чтобы мелкие акционеры сбыли их за бесценок. На самом деле акции были надежными, но мелкие держатели — Гопкинсы — поддавались панике и разорялись.

Марк Твен выступил против спекуляций, которые уже в то раннее время были самыми типичными в практике американской биржи, но литературная неопытность сыграла с ним злую шутку: вместо «сатиры» он написал уголовную хронику. Стремясь быть «точным», он сообщал: «В 10 часов в понедельник…» Гопкинс совершил свои злодеяния, потом столько-то миль проскакал, потом у какого-то бара упал. Твен позаботился даже о деталях, создающих зрительный образ: поломанная мебель, разбросанная одежда, — такой погром учинил Гопкинс дома. «Резня» была хорошим уроком молодому журналисту: он понял, что бессмысленная детализация, не связанная с идеей произведения, придает ему другое, неожиданное для автора, содержание.

Детективные и всякие иные мистификации занимают в истории американской журналистики весьма видное место. В провинциальных газетах того времени наблюдалось засилье детективных «историй». Юный Сэм Клеменс еще в ганнибальской газете брата Ориона угощал читателей такими «сенсациями»: «Ужасное происшествие! 500 человек убито и пропало без вести!» А потом сообщал, что «пошутил». Очень часто газетные «утки» (их была уйма!) помогали темным махинациям дельцов. Рассказ Марка Твена был выдержан в традиционном духе газетных мистификаций. Но в то же время отличался от них: Твен пытался разоблачить виргинских промышленников.

Мистификация публики юмора ради в те годы тоже была в большом ходу [58] Например, в юмореске «Окаменелый человек» (1870) Марк Твен, издеваясь над пристрастием тогдашней публики приходить в восторг по поводу необыкновенных ископаемых и различных окаменелостей, рассказывает об «окаменелом человеке», который умер якобы триста лет тому назад. Мистификация Твена была принята наивной публикой за чистую монету, несмотря на нелепости в описании позы «окаменелого человека»; в качестве «научной хроники» она достигла даже лондонских газет. ; позже Твен называл себя родоначальником этого «жанра». В 1873 году в одной из публичных речей, в которой он клеймил разнузданность печати, Твен признавался:

«По собственному опыту знаю, что журналисты склонны ко лжи. Несколько лет тому назад я сам ввел на Тихоокеанском побережье особый и весьма живописный вид вранья, и он не выродился там и до сих пор. Когда я читаю в газетах, что в Калифорнии прошел кровавый дождь и с неба падали лягушки, когда мне попадается сообщение о найденной в пустыне морской змее или о пещере, утыканной алмазами и изумрудами (обязательно обнаруженной индейцем, который умер, не успев досказать, где эта пещера находится), то я себе говорю: «Ты породил это детище, ты и отвечай за газетные небылицы!» И — ведь привычка вторая натура-по сей день мне приходится все время следить за собой, чтобы не отклониться от правды» [59] Марк Твен, Избр. произв., Гослитиздат, М. 1953, стр. 493. .

Однако мистификации — самые «живописные» — встречались у Твена и позже.

Первым рассказом, где народный американский юмор был использован Твеном с тактом и разборчивостью, была «Знаменитая прыгающая лягушка из Калавераса».

В 1867 году в Нью-Йорке вышла книга рассказов Марка Твена под названием «Знаменитая прыгающая лягушка из Калавераса и другие рассказы». Голубые, зеленые, коричневые — всех оттенков томики с золотым тиснением и с прыгающей лягушкой на обложке охотно раскупались читателями Нью-Йорка, быстро создавая славу автору. Марк Твен был приятно удивлен подобным успехом, хотя скрыл удовольствие под напускным равнодушием.