Мария Боброва - Марк Твен

Спустя два года после выхода в свет романа, в 1891 году, Твен записал в дневнике:

«Первая заповедь при любой монархии должна быть Восстание, вторая — Восстание, третья, и все заповеди, и единственная заповедь при любой монархии должна быть Восстание против Церкви и Государства» [376].

Можно с уверенностью сказать, что Марк Твен не пришел бы к этому выводу в своем романе, если бы не был свидетелем общественно-политической активности трудящихся США в 1886–1887 годах и кровавого террора буржуазии по отношению к борющемуся народу.

Марк Твен выбрал для своего романа такой сюжет, который давал ему возможность говорить языком сатирического иносказания. Это сочетание реалистической манеры со сказочной фантастикой [377], впервые появившееся в ранних вариантах «Путешествия капитана Стормфилда», использованное позже в «Письме ангела-хранителя», дало богатые плоды в «Янки при дворе короля Артура».

Пародия на стиль современных Твену американских газет становится более ядовитой, когда она представлена в статьях Кларенса на средневековую тематику и предназначена для неграмотных артуровских «читателей».

Более комичным выглядит благочестие, гиперболизированное в такой ситуации: отшельник, двадцать лет отбивающий поклоны, становится двигателем швейной машины, и практичный янки заставляет его сшить восемнадцать тысяч отличных рубах.

Глупым и смешным анахронизмом выглядит «лжерыцарство» Юга США, будучи представленным в гротескных сатирических картинах: странствующие рыцари на велосипедах, в виде носителей реклам и коммивояжеров, распространяющих цилиндры, мыло и подтяжки; праздные короли, султаны и императоры, выступающие как «отличная бейсбольная команда»; сэр Ланселот — биржевик, играющий на понижение акций железнодорожных компаний, и т. д.

Реалистическая фантастика придает идеям романа яркость и выразительность. Так, например, со сказочной феерической быстротой в янки — простом человеке — автор выявляет таланты организатора государственного масштаба; реальная американская жизнь не предоставила бы Марку Твену такую возможность. Наоборот, ранний рассказ «Как меня выбирали в губернаторы» показывал, что такая возможность исключалась. Мерлин в начале романа попадает в комические положения, будучи одурачен ловким янки. Но в конце романа он представлен автором в ином свете. На многие столетия Мерлин заколдовал творца новой цивилизации — янки: погрузил его в сон, лишив движения. И сам навеки окостенел в хохоте. Этот художественный образ символизирует собой историческую роль церкви — всегдашнего врага прогресса, защитницы невежества и мракобесия. Мерлин страшен и неистребим. Он и мертвым продолжает угрожать и как будто издевается над слабостью своих противников.

Твен пользуется любой возможностью провести аналогию между легендарной древностью и современной ему Америкой. Например, рассказ о жульнических поборах лондонских олдерменов с населения нужен Твену для того, чтобы дать характеристику беспринципности и хищничеству, царящим в городских самоуправлениях штатов Новой Англии.

Чуть ли не на каждой странице романа возникает образ Америки, вызванный «средневековыми» аналогиями Твена. Например, герой романа, «дрессируя» короля, который прогуливается по Англии в одежде крестьянина, советует ему принять позу удрученного несчастиями человека, чтобы не быть узнанным:

«Вообразите себе, что вы опутаны долгами, что вас мучают беспощадные кредиторы; вы — безработный, — ну, скажем, вы кузнец и вас выгнали со службы; ваша жена больна, а дети ваши плачут, потому что им хочется есть…»

И то, что король в романе никак не может себе подобного «вообразить», потому что он этого никогда не испытывал, также является поводом для автора заставить своего рассказчика бросить упрек в адрес буржуазной Америки, равнодушной к страданиям своего народа. «Слова не значат ничего, если вы не выстрадали сами того, что слова эти пытаются выразить. Бывают мудрецы, которые любят с видом знатоков потолковать о «рабочем классе» и утешают себя тем, что умственный труд куда тяжелее труда физического и по праву оплачивается много лучше. Они так думают потому, что испытали только умственный, а физического не знают».

В сказочную ткань романа вкраплены рассуждения о реальной заработной плате; в XXXIII главе янки дает артуровским кузнецам урок политической экономии:

«Дело не в том, сколько вы зарабатываете, а в том, что вы можете купить на эти деньги», — говорит он и приводит цифровые данные о прожиточном минимуме плотника на севере и на юге Америки [378]. Позже возникает целый диспут на эту тему между янки и кузнецом Даули.