Мария Боброва - Марк Твен

Враги янки — господствующие классы; на народ янки не поднимает руки даже тогда, когда тот, обманутый и запуганный, переходит на сторону дворянства.

Примечателен разговор янки со своими юными соратниками:

«— Вы — английские мальчики, и вы останетесь английскими мальчиками, не запятнав этого имени. Не мучайте больше себя сомнениями, успокойтесь. Рассудите: вся Англия идет на нас, но кто идет впереди? Кто, по обычным правилам войны, идет в первых рядах? Отвечайте.

— Конные отряды закованных в латы рыцарей.

— Правильно. Их тридцать тысяч. Они покрывают собой необозримое пространство. Поймите: кроме них, никто не войдет в песчаный пояс. Только с ними мы расправимся. А массы граждан, шествующие в арьергарде, мгновенно отступят, — у каждого из них найдется неотложное дело. Все рыцари — дворяне, и только им придется плясать под нашу музыку. Ручаюсь вам, мы будем сражаться лишь с этими тридцатью тысячами рыцарей».

Янки в романе привлекает в ряды своих приверженцев лучших и смелых людей из народа и с помощью этих «средневековых» юношей проводит телеграф, телефон, прокладывает провода под землею, организует газету, строит фабрики.

Автор выражает твердую уверенность в том, что люди из народа способны стать создателями подлинной культуры, намного более высокой, чем культура паразитических классов.

Когда Твен начинает говорить о неисчерпаемых возможностях народа, он оставляет обычный для романа юмористический тон, речь его начинает приобретать торжественность и патетичность.

«Лучшие руководящие умы всех стран во все времена и века выходили из народной толщи, из глубины нации — и только из нее, а не из привилегированных классов».

По всему произведению рассыпаны горячие тирады в защиту суверенных прав народа, попираемого «монархией», то есть группой насильников и узурпаторов, действующих при самой активной помощи церкви.

На протяжении всего романа Марк Твен борется со «страшной и могущественной» церковью, породившей изуверское сочетание благочестия и жестокости, союз тирании и креста. «Не раз я сам видел, — говорит в романе янки, — как дворянин, застигнув врасплох врага, останавливался помолиться, прежде чем перерезать ему горло». Благочестие и благородство, доказывает Твен, понятия, исключающие друг друга. Благочестие скрывает самые низменные инстинкты и самые гнусные пороки. Мерлин мстителен, жесток, коварен, хитер, бесчеловечен, властолюбив, беспощаден. Люди, доверившиеся ему, — жалкие марионетки в руках этого великого интригана. Их мозг затуманен, лишен ясности, они беспомощны, запуганы — жертвы религиозных предрассудков и слепой доверчивости. «В каких-нибудь два-три столетия, — пишет Твен в романе, — церковь сумела превратить нацию людей в нацию червяков».

Имеет ли это непосредственное отношение к американской жизни?

Ко времени появления романа Твена в США насчитывалось 97 различных религиозных сект, свыше 100 тысяч воскресных школ, где населению прививались религиозные взгляды, около 50 тысяч церковных организаций. В конце 80-х и в 90-х годах католическое движение активизировалось во всех областях общественно-политической жизни страны. Церковники становились конгрессменами, признанными политическими ораторами, навязывали свои религиозно-эстетические каноны литературе, влияли на критику.

Католическая церковь забрала в свои руки огромное количество светских школ и стала оказывать ощутимое влияние на всю систему образования. Католические прелаты употребляли всяческие приманки, чтобы оказать на взрослых и детей свое влияние: доставляли безработным работу, оказывали медицинскую помощь, выдавали пособия, подарки детям.

«За последнее десятилетие Рим обратил на Америку пристальное внимание, как на почву, особенно выгодную для распространения католицизма и всего того, что с ним неразрывно связано», — писал П. А. Тверской в 1895 году [374].

Марк Твен многое знал из области темных политических махинаций, исходящих из Ватикана — осиного гнезда реакции и мракобесия. На протяжении 80-90-х годов римские папы выступали с целым рядом деклараций, недвусмысленно поддерживающих «сильных мира сего», прежде всего американских монополистов, с которыми у Ватикана были крепкие финансовые связи. Такова, например, энциклика 1885 года папы Льва XIII, «Иммортале деи», в которой он проклял все проявления свободы и демократии от Ренессанса до конца XIX века, и энциклика 1891 года «Рерум новарум», многие пункты которой поразительно схожи с программой итальянских фашистов. Папские энциклики были направлены главным образом против рабочих организаций и революционного движения. Лев XIII обращался к итальянским рабочим с такими агитационными речами: «Вокруг вас социальные вопросы волнуют и возмущают людей труда, храните мир в душе своей и доверяйте своим верующим хозяевам, которые с такой мудростью руководят трудами рук ваших, с таким правосудием и справедливостью заботятся о вашей заработной плате… Старайтесь направить мысль свою к смирению… Любите хозяев ваших». Римско-католическая церковь благословляла и оправдывала любого эксплуататора, агрессора, любое проявление самой черной и кровавой реакции потому, что сама была крупным земельным и финансово-промышленным магнатом. Она владела огромными земельными площадями во многих европейских странах. Но больше всего земель она захватила в Южной Америке.