Мария Боброва - Марк Твен

Ватиканский «Банк святого духа» начиная с XVII столетия держал в своих руках все нити, управляющие финансовой жизнью Италии, и дал возможность папе вести сложные финансовые операции во всех странах Европы и Америки. К концу XIX века ватиканским монополистам принадлежали крупные банки, нефтяные вышки и газеты во Франции, железные дороги, шахты и суда в Испании, химические и электропромышленные заводы в Италии, игорные дома в Монте-Карло и т. д. В Америке римская церковь вкладывала свои капиталы в производство консервов, взрывчатых веществ и пушек, была связана с финансовым домом Морганов и нефтяным трестом «Стандарт-Ойл».

Не случайно Марк Твен заставляет героя своего романа видеть в Мерлине главного противника, хитрость и коварство которого в конце концов оказываются для янки необоримыми.

Но чем больше опасность, тем активнее писатель и его герой. Власть церкви, — утверждает Твен в романе, — несет «гибель человеческой мысли». Твен постепенно и неутомимо подкапывается под устои религии, расшатывает авторитет церкви, веру в чудеса. Читатель того времени легко расшифровывал твеновские аллегории: они имели прямое отношение к роли Ватикана в мировой политике, а также ко все более крепнущему союзу церкви и финансово-промышленных монополий внутри страны. Проблема церкви на протяжении всего произведения неотделима от проблемы государственного устройства и политической власти.

Церковь и монархия — тирания, которую народ обязан свергнуть.

«Ведь настоящее и вечное во всем этом, — утверждает Твен в романе, — только страна, в ней вся суть; ее надо любить и беречь и верно служить ей; а учреждения — это уже нечто внешнее, все равно что платье; а платье может износиться и превратиться в лохмотья… Быть лояльным по отношению к лохмотьям, кричать лохмотьям «ура», перед ними преклоняться и умирать за них — это уже неразумная, животная лояльность».

Характерно то, что после свержения власти феодального дворянства и духовенства герой романа не организовал ни одного правительственного учреждения по типу американского общественного устройства. Марк Твен заставляет янки строить невиданное в истории Человечества государство, основанное на «чистой» демократии, со всеобщей «свободой» и «равенством». В своей прокламации янки пишет: «Монархия прекратилась и больше не существует. Следовательно, вся политическая власть возвращается к своему первоисточнику — к народу. Вместе с монархией умерли и все присущие ей учреждения; больше нет ни дворян, ни привилегированных классов, ни государственной церкви; отныне все люди равны; каждый может свободно избрать себе религию. Сим провозглашается республика как естественное состояние нации, когда перестали существовать все другие виды власти». И дальше, в главе «Три года спустя», Твен заявляет: «Рабство было уничтожено; все люди были равны перед законом…»

Твен верит в возможность существования «демократии вообще», эта вера питает антифеодальный пафос, пронизывающий весь роман.

Но в то же время (и это весьма примечательно!) в абстрактную идею «чистой» демократии Твен привносит весьма характерный конкретный штрих: создателем своей социальной утопии он делает талантливого и умного мастерового. Отдавая рабочему человеку ведущую роль в создании утопического государства, Твен вносит существенную поправку в идею «чистого» народовластия.

На каждой странице романа писатель высказывает величайшее презрение «царственным и аристократическим шалопаям» и величайшее уважение гениям-изобретателям, которых он называет «первыми, после бога, творцами этого мира». Янки тоже творит новый мир. Он приобщает народ к коллективному труду, воспитывает в нем чувство собственного достоинства.

«Я беру вас обоих в колонию, — говорит янки двум рабам, — вам понравится там; это фабрика, где я превращаю автоматов в людей». Превращение это происходит иногда со сказочной быстротой, но в строгом соответствии с определенной закономерностью: чем меньше у человека связей со старым миром и чем совершеннее его трудовые навыки, тем более преданным он оказывается по отношению к янки и его делам. Таков юный Кларенс и пятьдесят два мальчика, с которыми янки совершает переворот в стране.

Фраза Янки: «Превращаю автоматов в людей» еще раз напоминает читателю о том, что в романе существует «два измерения». В условный сюжет фантастического произведения Марк Твен привнес остроту общественно-политической жизни в США; отразил борьбу за право трудящегося человека современного ему мира быть личностью; перенес читателя в атмосферу страстных и ожесточенных споров о «рабочем вопросе».