Стивен Прессфилд - Война за креатив. Как преодолеть внутренние барьеры и начать творить

Лично я согласен с Вордсвортом [8] Уильям Вордсворт (1770–1850) — английский поэт. :

Иными словами, никто из нас не рождается пассивным сгустком материи, ждущим, пока мир поставит на него свое клеймо. Мы появляемся уже наделенными утонченной и уникальной душой.

Можно думать об этом и так:

уже при рождении наш выбор ограничен нашей личностью.

Мы не можем достичь всего, чего захотим.

Мы приходим в этот мир с определенным, индивидуальным предназначением. У нас есть работа, которую мы должны сделать, призвание, которому мы должны следовать, Я, которое мы должны обрести. Мы — те, кто мы есть, с самой колыбели, и это определяет нашу судьбу.

Наша работа в этой жизни — не формировать из себя некий идеал, которым, по нашим представлениям, мы должны стать, но выяснить, кто мы на самом деле.

Если вы рождены рисовать, ваша задача — стать художником.

Если вы рождены растить и воспитывать детей, ваша работа — быть родителями.

Если вы рождены бороться с несправедливостью, ваша работа — понять это и приступить к делу.

В животном мире особи определяют себя двумя способами — своему месту в иерархии (курица в очередности клева, волк в стае) или своей принадлежности к территории (основное место базирования, территория охоты, контролируемая территория).

Именно так индивиды — как люди, так и животные, — достигают психологической безопасности. Они знают, где находятся. Мир становится логичным.

Похоже, что стремление к построению иерархии является «настройкой по умолчанию». Именно она автоматически активизируется у людей еще в детском возрасте. Мы вливаемся в стаи и группы, совершенно не думая об этом. Мы знаем, кто из нас — хозяин положения, а кто — неудачник. Мы понимаем свое место. Мы определяем себя — похоже, инстинктивно, — по нашему положению в школьном дворе, в банде, в клубе.

И лишь позже, обычно — после сурового обучения в университете несчастий, мы начинаем изучать альтернативы.

Некоторым из нас это спасает жизнь.

Большинство из нас бессознательно встраивает себя в иерархию. И немудрено.

Школа, реклама, вся материалистическая культура муштруют нас с самого рождения, чтобы мы определяли себя мнениями других людей.

Пейте это пиво, получи те эту работу, выглядите таким образом — и все вас полюбят. Но что же такое иерархия?

Голливуд — это иерархия. Равно как Вашингтон, Уолл-стрит и «Дочери американской революции» [9] Daughters of the American Revolution — женская общественная организация национал-патриотического толка. .

Высшая школа — торжество иерархии. И она работает: танцовщица из университетской группы поддержки знает свое место в системе, равно как и слабый игрок в шахматном клубе. Каждый нашел себе нишу. Система работает.

Однако у иерархической структуры есть проблема. Когда число ее членов становится слишком большим, все разрушается. Очередность клева может поддерживаться только для определенного количества цыплят. Вы можете найти свое место в гимназии Массапекуа. Но отправьтесь в Нью-Йорк — и там этот фокус уже не пройдет. Нью-Йорк — слишком большой город, чтобы функционировать по иерархическому принципу. Равно как и компания IBM. Индивид в столь крупных системах чувствует себя подавленным, безликим. Он погрузился в массу.

Он потерялся.

Очевидно, вследствие эволюции мы, люди, чувствуем себя более комфортно в группе, насчитывающем от 20 до, скажем, 800 особей. Возможно, мы можем увеличить это число до нескольких тысяч или даже до пятизначной цифры. Но в какой-то момент оно достигнет своего предела. Наш мозг не может хранить в памяти так много лиц. Мы мечемся вокруг, сверкая нашими символами престижа («Эй, как тебе мой “Линкольн Навигатор”?») и удивляясь, почему это никого не колышет.

Мы вошли в массовое общество. Иерархия слишком сложная. И она больше не работает.

Для художника определять себя через иерархию губительно.

Давайте выясним, почему. Во-первых, посмотрим, что происходит в иерархической структуре.