Петер Матт - Литературная память Швейцарии. Прошлое и настоящее

В чем счастье конструктивиста? В суверенности. А беда конструктивиста? В искусственности. Он сам стремится к ней, он не желает ничего другого, но при этом не может избавиться от мысли, что в результате его деятельности происходит дублирование. Вот здесь его создание, а там — живой мир, здесь артефакт, а там — Божье Творение. Пусть то, что делают экспрессионисты, и представляет собой нелепое колдовство, но ведь они-то в своем произведении видят бурно растущую, пронизанную живыми импульсами природу и ни о каком дублировании не думают. Лёчеру же не укрыться от собственных знаний. Постоянные размышления об искусственности, о трещине между артефактом и Творением — самая современная, самая волнующая особенность его текстов. Такие размышления не просто сопровождают творческую работу, как внешний по отношению к ней комментарий, но становятся центральной частью этой работы. Они проникают в фантазию, оказываются в фабульной сердцевине рассказываемых историй. При этом размывается противоположность между жизнью и подражанием ей, между телом и куклой, между действительностью и имитацией, и произведение становится пробным камнем для нарастающей искусственности всего нашего мира.

Лёчер в своих произведениях разоблачил факсимильный характер цивилизации, в которой мы нынче живем, — раньше, чем французские постструктуралисты описали это явление на разработанном ими языке мерцающих понятий. Работая над «Невосприимчивым», Лёчер понял, что должен превратить самого себя в искусственную фигуру, театральную куклу — чтобы овладеть правдой собственной экзистенции. И это привело к мучительному осознанию нарастающей кукольности всего нашего жизненного уклада. Симуляция, понял Лёчер, сегодня уже не противостоит действительности, как нечто совершенно иное по отношению к ней, но догнала действительность, смешалась с нею и теперь не отделима от нее. Факсимиле стало более подлинным, чем оригинал. Степень аутентичности зависит от софтвера, то есть от программного обеспечения компьютера. Задача, стоящая сейчас перед художником, это уже не создание произведения искусства в эпоху его технической воспроизводимости, как еще в 1936 году полагал Вальтер Беньямин [331] «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости» — название эссе Вальтера Беньямина. , но создание произведения искусства в эпоху технической воспроизводимости всего живого. В «Записках Невосприимчивого», книге о куклах и трагических дубликатах, эта ситуация продумана и рассказана вплоть до последних, самых жутких последствий. Рассказы о животных тоже жутковато мерцают красками этой тональности, как и книга о США «Осень в городе Большого Апельсина». И даже в «Сообщении» — самом волнующем рассказе Лёчера, тексте, который принадлежит к числу немногих вершинных произведений швейцарской литературы, — сын, которого тоска по умершей матери заставляет блуждать без смысла и цели, внезапно видит, что перенесся в некий фантастический зеркальный мир, где всё фальшиво и всё вместе с тем отличается дьявольским совершенством.

О Невосприимчивом же рассказывается, как он заказал в фирме, изготавливающей протезы, сердце из искусственного материала. Далее говорится:

[Я присутствовал] при том, как Невосприимчивый распаковал сердце; он поднял его вверх, рассмотрел этот насос, проверил, сколько в нем камер, и сказал: «Гляди-ка, оно может быть таким же холодным, как и оригинальное сердце».

Здесь мы опять сталкиваемся с юмором, который неразрывно связан с философской мыслью. Уютно нам от этого не становится. И то, что нам от таких вещей делается не по себе, автору тоже положение не облегчает. Он ведь живет в стране, которая хотела бы иметь уютных писателей и даже может, в случае необходимости, сделать их уютными задним числом. Чтобы они не очень мешали, достаточно поместить их изображение на почтовую марку. Правда, в случае Лёчера осуществить такую процедуру сложнее. Во-первых, подобные вещи его не интересуют. А во-вторых, если он и захочет потешить свое тщеславие, то будет претендовать разве что на марку со штемпелем Бразилии [332] Намек на то, что Лёчер опубликовал повесть «Мир чудес. Встреча в Бразилии». .

Он живет поблизости от Амрейна и Яммерса [334] Амрейн — вымышленная деревня на склоне Юрской гряды, место действия романов Герхарда Майера (см. с. 374–388). Яммерс — вымышленный городок, место действия романов Отто Ф. Вальтера «Немой» и «Господин Турель». , и он знает, как ловить голыми руками обитающих в горах Юры змей. Он мне это однажды показал. Нужно осторожно приблизить руку сзади, быстро скользнуть ладонью вдоль узкого змеиного тела и ухватить рептилию там, где к телу присоединяется голова. Тогда можно будет подержать прекрасное создание на весу и даже заглянуть ему в глаза.