Борис Смиренский - Перо и маска

Теперь, казалось бы, все было в порядке: в Чехии за два года был создан собственный национальный героический эпос, уходящий корнями к XIII веку и содержащий тысячу стихотворных строк.

Но правду не спрячешь. И вот в 1847 году некоторые ученые выразили сомнение в подлинности рукописи. Сомнения выражались и ранее, но чешские ученые продолжали считать все найденные произведения подлинными памятниками народного творчества (многие из них были так введены в заблуждение, что продолжали печатать свои исследования по материалам рукописей). Это и не удивительно, если учесть, что рукописи противостояли реакционной политике Габсбургов, проводивших насильственную германизацию чехов.

Интересно, что К. Маркс в письме к Ф. Энгельсу от 5 марта 1856 года отметил дискуссию о находке Ганки и переводчике ее на немецкий язык Свободе: «Полон фанатизма в отношении немцев чешский героический эпос в сборнике героической поэзии чехов, изданном в немецком переводе Ганкой и Свободой…»

Ф. Энгельс ответил: «Не можешь ли узнать для меня заглавие и цену чешского сборника Ганки и Свободы? Хотя, наверное, он окажется очень некритическим: оба — совершеннейшие ослы…» [1] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. 2. М., 1962, т. 29, стр. 16 и 23.

Таким образом, Маркс и Энгельс не придавали серьезного значения рукописи Ганки. Так же думал у нас В. И. Ламанский, напечатавший ряд статей с научным анализом рукописи в «Журнале министерства народного просвещения» за 1879 г., в которых называл Ганку «бездарным, невежественным, чуть не идиотом».

Спор продолжался, и подложность рукописи еще не была доказана. Но очень уж сомнительными становились для исследователей подчистки отдельных букв и слов, обведенные красной краской, и позолоченные заглавные буквы! Даже друзья в России стали называть автора «шустрым Ганкой».

Наконец в 1911 году профессор Пич специально поехал в Париж, где произвел химическую экспертизу рукописи и опубликовал доказательства ее подложности.

Но сторонники подлинности рукописей не унимались. Они напечатали статью, в которой подвергли сомнению научные заслуги Пича (на следующий день он покончил с собой).

Такова была жестокая литературная война — даже с человеческими потерями — вокруг подделки, вызвавшей мировой резонанс. Акт о безусловной поддельности краледворской и зеленогорской рукописей был объявлен 24 декабря 1911 года специальным манифестом чешских профессоров и сотрудников музея. «Чешский Макферсон» после почти столетней мистификации был окончательно и навсегда разоблачен.

Однако, так же как и шотландский, он может рассматриваться как собственное творчество его автора — В. Ганки или И. Линды, и в этом случае требования к нему должны быть другие.

Дальнейшее движение народного эпоса выразилось в появлении «Песен западных славян» — блестящей мистификации П. Мериме, переведенной на русский язык А. Пушкиным.

В 1827 году в Париже вышел на французском языке сборник иллирийской [2] Иллирия — провинция под французским управлением. поэзии, собранной в Далмации, Боснии, Хорватии и Герцеговине, под названием «Гузла» (Гусли).

В предисловии к сборнику, выпущенному анонимно, говорилось, что песни записаны в Задре в 1816 году от гусляра Иакинфа Маглановича, который не только пел, но и сочинял свои песни. Сообщались биографические данные гусляра, и был приложен его литографированный портрет. И все же книга оказалась подделкой.

Первым заподозрил мистификацию великий немецкий поэт Гёте, обративший внимание на почти буквальное совпадение заглавия «Гузла» с именем автора изданных ранее пьес. Гёте имел в виду вышедшую в 1825 году книгу «Театр Клары Газуль». Это был сборник небольших пьес по образцу испанских драм, которые автор (Мериме) записал со слов странствующей актрисы: «Рай и ад», «Африканская любовь», «Женщина — дьявол» и другие.

Эти пьесы Мериме носили антирелигиозный характер, перекликались с современностью, и постановки их имели успех. [3] Пьесы Клары Газуль под названием «Комедии Мериме» были поставлены в 1924 году театром имени Вахтангова; в 1925 году — в Третьей студии МХАТа, под режиссерством А. Д. Попова; они ставились и за рубежом.

Что касается сборника баллад «Гусли», то в данном случае результат был обратный Оссиану — у читателей они особого успеха не имели, но у специалистов получили высокую оценку. Поэт А. Мицкевич перевел их на польский, а Пушкин — на русский язык в 1835 году под названием «Песни западных славян». Включая их в издание своих стихотворений, он снабдил их предисловием. Поэты мира преклонялись перед родниками народной поэзии и видели в «Гузле» залог бессмертия поэзии вообще.