Владимир Бахтин - От былины до считалки

Конечно, нехорошо, некрасиво высмеивать какие-то физические недостатки человека, вообще все качества, которые зависят не от него. Были такие дразнилки. В некоторых стишках — их очень удачно назвал один ученый поддевками— поддеваются, поддразниваются ребята по своим именам:

Сергей, воробей, Коля, Коля, Николай,

Не гоняй голубей! Бросил шубу на сарай,

Голуби боятся, Шуба вертится,

На крышу садятся. Коля сердится!

Гоняй галочек Из-под палочек!

Есть поддевки на все русские имена, и мальчишечьи, и девчоночьи. Тут особенной обиды, оскорбления человеку нет. Но когда весь двор изо дня в день кричит, как только ты выйдешь погулять, то это тоже мало радости. Чего тут, кажется, обидного: «Вовка — морковка!» или «Вовка — божья коровка!..»

Но я вспоминаю, что иногда эти испытания нервов и терпения доводили до потасовок.

А выйдет человек в новом костюме, в матросском, например. Если скромно

держит себя, может, и ничего, обойдется без шуток. Ну а если уж хвастает обновкой, то сразу услышит:

Моряк

С печки бряк,

Растянулся как червяк!

А эта годится для всех гордецов:

Воображуля первый сорт,

Куда едешь —

На курорт?

Шапочка с пумпончиком,

Едешь под вагончиком!

Под вагонами, в угольных ящиках в начале 20-х годов ездили беспризорные ребята — много сирот осталось после первой мировой и гражданской войн. Внутренний смысл дразнилки и состоит в том, чтобы показать ложное, фальшивое в человеке: он воображуля, хвастун. Богатеньких, нэпманских детей двор, конечно, недолюбливал. А тут свой да выдает себя за буржуйского сынка («шапочка с пумпончиком», едет на курорт). Это уже выражение классового чувства.

Но в общем-то и прежде, и у нынешних ребят больше было дразнилок безобидных, шутливых, требующих просто внимания.

Показывают на какую-нибудь бумажку на земле и спрашивают:

— Твой талон?

И если товарищ нагнется посмотреть, что это такое, кричат:

— Спасибо за поклон!

Когда самолеты были в диковинку, ребята, как увидят его в небе, так и бегут, смотрят и кричат:

Аэроплан, аэроплан,

Посади меня в карман,

А в кармане пусто,

Выросла капуста!

Самолеты были с двумя парами крыльев (такие называют бипланами), летали они низко и медленно, так что накричаться успевали.

Каждая минута ребячьей жизни чем-то заполнена.

Сидят на траве Петька и Сашка. Все игры уже переиграны — ив ножички, и в фантики, и в попа-загонялу, и в чижика. Тело требует отдыха, а голова — работы.

— Петька, — говорит Сашка, — скажи: «а»!

Петька, заинтересованный, послушно говорит:

— А!

И тогда Сашка в восторге:

Ворона — кума,

Г алка — крестница,

Тебе ровесница,

Тебя крестила-крестила

И в помойную яму опустила!

Петька не остается в долгу.

— Я буду тебе рассказывать, а ты добавляй: «И я». Я пойду в лес.

— И я.

— Я срублю дерево.

— И я.

— Я вырублю колоду.

— И я.

— Я замешу свиньям.

— И я.

— Они будут есть.

— И я.

Потом Сашка просит Петьку:

— Засунь четыре пальца в рот и скажи: «Солдат, дай мне пороху и шинели».

Петька засовывает пальцы в рот, и у него получается что-то вроде:

— Солдат, дай мне по уху, и сильнее!

Тут же для порядка и подзатыльник следует.

И начинается состязание — в памятливости, в ловкости, находчивости. Когда исчерпывается запас известных текстов, каждый придумывает сам.

— Скажи: «Арбуз».

— Арбуз.

— Ты карапуз!

Или что-то подобное. Но ведь это уже настоящее творчество. Надо найти рифму, остроумно задать вопрос. А когда уж совсем выдохнутся поэты, они вымучивают:

— Скажи: шило!

— Ну, шило!

— У тебя на носу мыло!

Значит, игру пора кончать. Отдыхай, голова, работайте, ноги! И пошло — в казаки-разбойники, в штандер, в маялку.

А через пять минут первый конфликт. Когда при игре в пятнашки водящий долго преследует кого-то одного, тот, кто должен убегать, недоволен, особенно если он помладше, послабей. Он говорит:

За одним не гонка —

Поймаешь поросенка!

Или:

За одним не гонка,

Человек не пятитонка!

Новый конфликт: кто раньше застучался? Или: на черте мячом запятнали или за чертой? Все возбуждены. А вековой фольклорный репертуар подсказывает нужные ответы, нужные дразнилки. Если человека дразнят справедливо, он помалкивает: что тут скажешь? Но если он считает себя правым, он постарается отбиться: