Владимир Бахтин - От былины до считалки

А еще была игра в камушки, называлась «пятки». Брали пять небольших камушков и с ладони рассыпали на ровное место. Один камень подкидывали (он назывался «матка», «матушка»), и, пока матка летела, надо было успеть сначала взять по одному камушку, потом по два, потом один и три, все четыре сразу. Каждая фигура имела свое название. Трудно было схватить рассыпанные камушки, не ошибиться при этом, схватить именно столько, сколько нужно, но еще труднее было все это проделывать под определенные слова:

Катушка,

Неминуча,

Матушка,

Выпуски,

Из кон-кон,

Выпусти,

По первый кон.

Трисенки,

Двоечки,

Сбрысенки,

Троечки,

Камушек беленький —

Эта куча

Последненький!

А в этой приговорке, записанной от ребят другой деревни, но в том же Бокситогорском районе Ленинградской области, слова немного не такие:

На два камня!

Сдвойтеся,

Сбёрыши,

Троечки,

Добёрыши,

Стройтеся!

Не собрать

Трисенки,

Одного

Сбрысенки,

Камушка!

Стряхоньки,

Катышки,

Смахоньки,

Матышки,

Выпуски

Из кон-кон,

Не выпусти,

По первый кон.

Ни ты меня,

Двоечки,

Ни я тебя!

Есть еще детские игры и приговорки, при которых необходимо пользоваться бумагой и карандашом (значит, это скорее всего более новые или, вернее сказать, не очень старые игры и приговорки).

Ну вот такая, например: сам произносишь слово и сам должен успеть нарисовать под него:

Точка

Точка

Запятая

Минус

Рожица кривая

Есть другая приговорка:

Точка

Точка

Два

Крючочка

Носик

Ротик

Огуречик

Вот

И

Вышел

Человечек

А то еще берут полоску бумаги, складывают гармошкой. На каждом квадратике рисуют смешные картинки. А потом приглашают приятеля. Показывают по одному рисунку и поясняют, как когда-то в народных кукольных представлениях с Петрушкой:

Яблоко,

Груша,

Дядя Павлуша,

Его отец,

Кино конец.

Пиво,

Квас,

Рубль с вас!

Игра в камушки, прыганье через веревочку, рисование человечков — совсем разные действия. Каждая из этих игр чем-то полезна — укрепляет пальцы рук (это очень важно!), мышцы ног, легкие; рисунки развивают глазомер. А зачем приговорки еще? Во-первых, они определяют скорость, ритм движений, а во-вторых, помогают, учат одновременно выполнять несколько различных действий.

Это очень трудно для маленьких. Но в игре, в забаве никто и не замечает, не догадывается, что выполняет серьезное дело.

Каждый знает: зарядка полезна. Но все равно скучно много раз делать одно и то же: присел — встал, присел — встал. А тут поиграл в три, четыре разные игры, повеселился, попрыгал, спокойно посидел за столом, — а оказывается, занят был развитием своих двигательных способностей.

Вот тебе и «точка, точка, два крючочка…».

ЧЕМ УГОЩАЛИ ДОЖДИК

Идет веселый дождик. Босоногие мальчишки и девчонки носятся по теплым лужам, брызжутся, визжат. И кто-то обязательно покричит:

— Дождик, дождик, пуще!

Дальше могло быть по-разному. Мы пели так:

Дождик, дождик, пуще!

Наварю я гущи!

И повторяли это по многу раз. И тоже, конечно, не приходило нам в голову, что мы воспроизводим древнейший обряд заклинания природы. С такими заклинаниями наши далекие славянские предки обращались к солнцу, дождю, радуге. (В «Слове о полку Игореве» Ярославна обращается к ветру, к реке, к солнцу, просит облегчить судьбу пленного Игоря.) Славяне были земледельцы. И нужды их — в зависимости от времени года, от обстоя, — тельств — могли быть самые разные.

Весной или в засушливую пору земле, посевам была необходима влага. И вот как воспоминание обо всем этом и живут в детском обиходе такие песенки-заклички:

Радуга-дуга,

Принеси нам дождя!

Дождик, дождик, пуще!

Наварю я гущи!

Дождик, дождик, поскорей!

Я прибавлю сухарей!

Гуща — это кашица из ячменя с горохом. Она часто упоминается в заклич- ках. Чтобы сделать силы природы более добрыми, их угощали. Заклинания сопровождались обрядом кормления. Обряд давно исчез, а детская песенка и сегодня еще предлагает дождю древнее лакомство. А потом ребячья фантазия добавляла к традиционной гуще любую другую еду. Но мотив угощения, упоминания об угощении сохранились, без преувеличения можно сказать, на века.

Дождик, дождик, пуще!

Я насею гущи,