Владимир Бахмутский - В поисках великого может быть

Однако, есть и другая сторона этого вопроса, которую хотелось бы подчеркнуть. Выполнил ли Кнехт свою миссию? Выдающийся учёный, магистр игры, он решил стать простым воспитателем, наставником для маленького мальчика, и, к тому же, ничему не успел его научить, потому что утонул, едва прибыв на место, в первый же день. Что это –полное его поражение или победа? Отчасти победа, потому что этот бросок Кнехта в воду повлиял на душу его маленького ученика. Это был поступок, который совершенно преобразил сознание ребёнка.

Приведу один пример, чтобы было понятно, о чём идёт речь. Конечно, важно учение Иисуса Христа, его проповеди, то, что излагается в текстах Евангелий. Но всё-таки не было бы Христа, если бы не было распятия. И эта великая жертва, принесённая им, оказалась, быть может, не менее важной, чем само учение. Потому что иначе был бы ещё один Учитель, коих в истории человечества было немало.

Нужно самому пережить нечто, вот в чём дело. Почувствовать то, что нельзя передать никакими словами. Ведь, в конце концов, культура и искусство – это не собрание памятников, а прежде всего смыслы, духовные открытия. Кнехт заставил мальчика пережить истину, а не просто услышать её из уст наставника. Он погрузился в эту неупорядоченную, непредсказуемую, таящую в себе опасности стихию жизни. Без этого ничего не могло бы открыться. Кнехт это всегда понимал, и это, кстати, нашло отражение в его стихах:

Рассудок, умная игра твоя -

Струенье невещественного света

Легчайших эльфов пляска, – и на это

Мы променяли тяжесть бытия

Осмыслен, высветлен весь мир в уме

Всем правит мера, всюду строй царит

И только в глубине подспудной спит

Тоска по крови, по судьбе, по тьме

Как в пустоте кружащаяся твердь

Наш дух к игре высокой устремлён

Но помним мы насущности закон

Зачатье и рожденье, боль и смерть

(«Но помним мы…») (470)

Один из главных образов книги – образ ступеней:

Любой цветок неотвратимо вянет

В свой срок и новым место уступает:

Так и для каждой мудрости настанет

Час, отменяющий её значенье.

И снова жизнь душе повелевает

Себя перебороть, переродиться,

Для неизвестного ещё служенья

Привычные святыни покидая, —

И в каждом начинании таится

Отрада благостная и живая.

Всё круче поднимаются ступени,

Ни на одной нам не найти покоя;

Мы вылеплены Божьею рукою

Для долгих странствий, не для костной лени.

Опасно через меру пристраститься

К давно налаженному обиходу:

Лишь тот, кто вечно в путь готов пуститься,

Выигрывает бодрость и свободу.

Как знать, быть может, смерть, и гроб, и тленье

Лишь новая ступень к иной отчизне,

Не может кончиться работа жизни…

Так в путь – и всё отдай за обновленье!

(«Ступени». Перевод С. Аверинцева).

Человек должен сам пройти предназначенный ему путь шаг за шагом. Должен искать…

Поскольку, согласно воззрениям Гессе, вдох и выдох существуют неразрывно, в его романе два финала. Один – это окончание жизни самого героя. Кнехт бросился в воду, погрузился в Инь. А второй буквальный финал романа – индийское жизнеописание. Оно завершается мыслью об иллюзорности всего преходящего. Земной мир – это иллюзия, «майя» и от всего в этом мире следует отрешиться. Это и есть символические вдох и выдох произведения Гессе. У писателя нет ответа на вопрос: как надо, у него есть ответ: как не надо. Что точно человеку не позволено, так это останавливаться в своём движении к истине. И нельзя забывать, что обрести всю её полноту никому не дано: или погрузишься и утонешь, или возвысишься, отдалившись от живой человеческой действительности. Но сделать это одновременно невозможно. Кнехт ощутил это противоречие…

Нужно суметь погрузиться в стихию, хаос жизни, но не потерять при этом самого себя…

О французском экзистенциализме

Вообще, экзистенциализм – это философское течение, возникшее в Германии, но настоящую значимость оно обрело во Франции. Расцвет французского экзистенциализма приходится на военные и послевоенные годы: период примерно до 60-х годов XX века…

Экзистенциализм стал выражением особого мироощущения, рождённого драматическими событиями эпохи. «Мыслить можно только образами. Если хочешь быть философом, пиши романы», – утверждал Альбер Камю. Авторы экзистенциализма, в сущности, и были такими писателями-философами. Однако, как заметил однажды Камю, он такой же экзистенциалист, как и большинство пассажиров метро.