Владимир Бахмутский - В поисках великого может быть

Завершается «Фауст» словами мистического хора:

Всё быстротечное –

Символ, сравненье.

Цель бесконечная

Здесь – в достиженье.

Здесь – заповеданность

Истины всей.

Вечная женственность

Тянет нас к ней. (408)

(Акт пятый. Горные ущелья, лес, скалы, пустыня)

Истинный мир – это мир идеальный. Всё остальное – лишь «символ, сравнение», хотя, правильнее было бы перевести здесь немецкое слово как «подобие». Наша земная действительность, в сущности, – подобие мира идеального. И в этом «заповеданность истины всей», потому что всё, что мы видим вокруг, в привычной нам реальности – есть лишь приближение к «бесконечной цели» идеала, считает Гёте. Тот, кто стремится к высшей истине, спасён.

Возникают ещё два вопроса, на которые хотелось бы ответить. Прежде всего, что такое «вечная женственность»? И второе: в чём, по мнению Гёте, заключается смысл человеческой истории? Вообще, женское начало в произведении Гёте многозначно. Во-первых, это начало консервативное, в отличие от мужского, динамического, начала. Мужское начало – это, прежде всего, движение, перемены. Роль женского начала – сохранять, удерживать в жизни те ценности, которые существуют испокон веков.

Здесь есть две составляющие. Первая – чисто биологическая. Как известно, в природе выживает наиболее сильная особь, и женская роль состоит в том, чтобы передавать потомству эти наиболее устойчивые, дающие преимущества физические признаки. Таков закон биологии. Что касается человеческого сообщества, то вплоть до XX века женщина вообще не была включена в исторические процессы, её сфера ограничивалась семьёй. Женщина сохраняла традиции, а вся, так сказать, общественная эволюция была связана с мужчинами. Поэтому, скажем, у Пушкина Татьяна – это образ чего-то вечного, в то время как Онегин – герой своего времени. Женщина не была героиней времени. Только в XX веке это разграничение стало размываться. Женщина постепенно начала утрачивать эту свою извечную консервативную роль.

Но есть и другое. Вечная женственность – это начало любви. То начало, которое воплощает собой Беатриче в «Божественной комедии» Данте, и ту же роль играют в произведении Гёте три женских образа. В первой части «Фауста» это Маргарита, затем появляется Елена, и третий образ, возникающий в финале «Фауста», образ Богоматери. Это Mater gloriosa. Она, собственно, и открывает Фаусту путь в этот запредельный высший мир. Три женских образа воплощают собой три стороны любви. Любовь к Маргарите – это чувственная любовь. Для Фауста это некая высшая форма наслаждения жизнью. Второй образ – Елена. Любовь к ней – это тоже наслаждение, но уже духовное. Это наслаждение, которое мы испытываем, когда смотрим на живописное полотно: мы не можем обладать прекрасной женщиной, изображённой на картине, но её красота восхищает нас, мы наслаждаемся этой красотой. И, наконец, третья форма любви, воплощённая в образе Богоматери, – это жертвенная любовь. И это уже не наслаждение, а готовность отдать жизнь ради другого человека. Это высшая форма любви. Вообще, настоящая любовь, наверное, должна включать в себя все три момента. В трагедии Гёте они разделены, но это те составляющие, которые вообще должны присутствовать в любви. Фауст их переживает…

И вот последний монолог Фауста. Фауст ослеп. Он не видит того, что происходит вокруг. Но в одном он не ошибается – знает, что стоит на пороге смерти, и этот свой заключительный монолог произносит как предсмертный. В этом отношении иллюзий у него нет. Он, конечно, думает, что идут строительные работы, не понимает, что на самом деле лемуры роют ему могилу, но то, что впереди смерть, это Фаусту ясно. Его больше не волнует его собственная жизнь. Высший миг Фауста – это мысль о счастье будущих поколений. Для него это самое главное. Это уже не наслаждение, он знает, что его собственная жизнь подходит к концу. Но для него важно, чтобы жили другие.

Если сказать совсем просто: Фауста спасают три христианские добродетели – Вера, Надежда и Любовь. Он верит в то, что когда-нибудь его идеал осуществится. Он надеется и любит…

Теперь вопрос, который, может быть, наиболее сложен в «Фаусте». Это вопрос о смысле человеческой истории. Судьба Фауста – это не только судьба отдельного человека. Собственно, всё, о чем мы говорили прежде, и заключает в себе смысл жизни: стремление к идеалам, к истине, любовь… Это понятно. Но как обстоит дело с судьбой человеческой истории вообще? Фауст верит в то, что когда-нибудь наступит счастливое будущее. Верит ли в это Гёте? Сомнительно. Я думаю, может быть, он это и допускает, но считать, что из деятельности Фауста это вытекает, нельзя. В действительности Фаусту с помощью Мефистофеля удалось лишь отправить на тот свет беспомощных стариков, Филемона и Бавкиду. Так что это была скорее мечта Фауста, чем реальная, осуществимая в действительности возможность.