Сергей Артамонов - История зарубежной литературы XVII―XVIII вв.

Фауст борется со стихией. Он отвоевывает у моря землю и на ней поселяет целые народы. Он строит. Он хочет видеть народ счастливым, свободным, живущим в материальном изобилии. Теперь он понял жизни цель: она в созидательном труде на благо человечества, она в борьбе за лучшие идеалы человечества. Истина, которую он так долго искал, страдая и заблуждаясь, найдена. Она прекрасна, эта истина, и Фауст счастлив, он переживает самую светлую минуту своей жизни:

С этой мыслью Фауст умирает. Мефистофель и все темные призраки пытаются опровергнуть жизнедеятельную сущность морали Фауста, противопоставляя ей философию пессимизма, глумясь над прахом умершего мудреца. «Все, все идет к уничтоженью!» — заявляет Мефистофель, и ему вторит хор духов смерти — лемуров.

Гете не хочет уходить и от сложностей вопроса. В той насмешливой речи, которую произносит над трупом Фауста скептик Мефистофель, много смысла:

Поколения и народы уходили. След их затеривался в забвенье. Не все ли равно, как если бы их и вовсе не существовало? («Нечто и ничто отождествилось».)

Все минувшее уходит безвозвратно. Прошлое рассеивается, как сон, превращается в небытие и в конце концов равносильно промелькнувшей иллюзии, нереальности («лишь видимость мелькала»). Отсюда напрашивается вопрос:

В этой мрачной философии Мефистофеля сконцентрированы все аргументы пессимистов, от библейского Экклезиаста до современных экзистенциалистов. Что же отвечает на это сам Гете? Согласен ли он с мыслями своего Мефистофеля? Прямого ответа нет. После дурачеств и шутовской клоунады Черта на сцене появляются Патер Профундис (Бездна) и Патер Серафикус (Небеса). Они говорят о любви, символизирующей гармонию мира. Любовь все объединяет, иначе говоря, всюду царит идеальная слаженность вселенной:

Гете не спорит с Мефистофелем. Было бы нелепо отрицать его доводы в пользу безрадостного пессимизма. Существует, конечно, смерть, существует гибель и конец как дурного, так и самого прекрасного в мире, забвение покрывает прошлое и как бы уничтожает начисто все, что существовало, будто и не было ничего, но… но… все же мир прекрасен, и стоит жить, бороться, созидать. Конечный ответ дает Хорус Мистикус (хор непостижимых истин). Он поет о том, что цель счастья, существования в активной деятельности, в стремлении к цели («Цель бесконечная здесь — в достижении»). К этой цели влечет нас заложенный в нас вечный и неистребимый инстинкт созидания. Мы живем, чтобы творить новую жизнь. В этом и заключена «заповеданность истины». «Вечная женственность (женщина рождает жизнь, женственность — символ созидания), тянет нас к ней». Этими стихами и заканчивается широкая, как мир, и глубокая, и неисчерпаемая в мыслях поэта трагедия великого Гете.

Духовная история Фауста есть, по мнению Белинского, «стремление к примирению с разумной действительностью путем сомнения, страдания, борьбы, отрицаний, падения и восстания».

Как было уже сказано, Гете создавал свою трагедию в течение 60 лет, и она стала его своеобразным дневником. В ней можно без труда отметить «наслоения» различных эпох его духовной жизни. Мы обозрели очень немногое, лишь видимую часть этого гигантского айсберга мысли. Исчерпывающее толкование трагедии-поэмы вряд ли вообще возможно. Гете «весь мир на сцену поместил», а мир велик и неисчерпаем. Гете заповедал человечеству любовь к природе и жизни, оптимистическое приятие законов вселенной и оптимистическую идею вечного, никогда не удовлетворимого созидания.