Джордж Стайнер - Толстой и Достоевский. Противостояние

«Ставрогин вдруг рассмеялся.

— Я на обезьяну мою смеюсь, — пояснил он тот же час».

Эта фраза с жестокой точностью расставляет двух мужчин по местам. Петр — отвратительный Ставрогину близкий знакомый, он карикатурно подражает Ставрогину с тем, чтобы принизить или уничтожить его представление о самом себе (тут можно вспомнить о роли бабуина в известной серии рисунков Пикассо о художниках и моделях). Петр говорит, что, якобы, догадался о «полной неудаче» Ставрогина той ночью. Это доставляет ему наслаждение. Его садизм (садизм соглядатая) подпитывается стыдом Лизы. Очевидная импотенция Ставрогина сделает его более уязвимым перед унижением. Но Верховенский недооценил степень обессиленности своего бога. Ставрогин говорит Лизе правду: «Я не убивал и был против, но я знал, что они будут убиты, и не остановил убийц». Его приятие на себя косвенной вины (мотив, который в более полной мере исследуется в «Братьях Карамазовых») приводит Петра в ярость. Он набрасывается на своего идола, «бормоча бессвязно… с пеной у рта». Петр выхватывает револьвер, но он не в силах убить своего «князя». Впав в неистовство, он выдает сокровенную истину: «Я-то шут, но не хочу, чтобы вы, главная половина моя, были шутом! Понимаете вы меня?» Ставрогин — возможно, единственный из персонажей, который понимает. Трагедия Петра — это трагедия любого священника, воздвигшего божество по своему образу и подобию, и в словах Ставрогина, которыми он прогоняет Петра, есть штрих драматической иронии: «Ступайте от меня теперь к черту… К черту, к черту!» Но вместо этого шут вымещает свою месть на Лизе. От издевательских реплик Петра Лизу спасает Маврикий Николаевич, ее преданный поклонник, прождавший всю ночь в ставрогинском саду. И они отправляются на место убийства.

Там беспорядочно кружит густая толпа, а предположения об участии Ставрогина достигли максимального накала. Описание сцены основано на реальной демонстрации — первой массовой стачке в России. Лизу забивают до смерти. Рассказчик комментирует, что «все произошло в высшей степени случайно, через людей, хотя, может быть, и настроенных, но мало сознававших, пьяных и уже потерявших нитку». Но эта неопределенность лишь усиливает наше впечатление, что Лиза искала смерти через ритуал искупления. Она умирает у затухающих огней, где трое других людей принесены в жертву ставрогинской бесчеловечности.

Весь день — от той мучительной зари и дотемна — Петр мечется, стараясь всех убедить в благородстве той роли, что он сыграл в произошедшем. В два часа по городу проносится весть об отъезде Ставрогина в Петербург. Пять часов спустя Петр встречается со своей ячейкой заговорщиков. Все они не спали уже две ночи, и Достоевский превосходно намекает на расплывчатость их сознания. Петр вновь страхом заставляет своих крамольных соратников повиноваться и убеждает их в необходимости убить Шатова. Но внутренне Петр — пустой сосуд; бегство Ставрогина разрушило основу его холодной, безумной логики. Петр уходит в сопровождении одного из своих последователей, и то, как он идет, символизирует его психологическое состояние. Выражаясь языком Кеннета Берка, это в буквальном смысле «танец позиции».

«Петр Степанович шагал посередине тротуара, занимая его весь и не обращая ни малейшего внимания на Липутина… Петр Степанович вдруг вспомнил, как он еще недавно семенил точно так же по грязи, чтобы поспеть за Ставрогиным, который, как и он теперь, шагал посредине, занимая весь тротуар. Он припомнил всю эту сцену, и бешенство захватило ему дух».

Обиженный презрением Петра, Липутин выпаливает: «Думаю, что вместо многих сотен пятерок в России мы только одна и есть, а сети никакой совсем нет». Но тирания Петра сломила волю в его людях, и Липутин продолжает семенить за ним, как злая собачонка.

За тридцать шесть часов, оставшихся до отъезда Верховенского, убивают Шатова, стреляется Кириллов, рождается сын Ставрогина, у Лямшина случается припадок безумия, распадается революционная ячейка. В этой часть «Бесов» — одни из самых сильных сцен у Достоевского: две встречи Петра с Кирилловым, завершившиеся кошмарной смертью последнего, воссоединение Шатова и Марьи и возрождение их любви после ее родов, убийство в ночном парке, лицемерное прощание Петра с самым экзальтированным из убийц, юным Эркелем. Я рассмотрю некоторые из этих эпизодов подробнее, когда буду говорить о готическом в творчестве Достоевского и сравнивать образ Бога у него и у Толстого.