Елена Андрущенко - Властелин «чужого» - текстология и проблемы поэтики Д. С. Мережковского

Как и в трагедии «Павел I», при комментировании обнаруживается, что большая часть реплик восходит к одному претексту. Второй претекст, как уже говорилось, это письма В. Белинского. Из них автором пьесы почерпнуты не только образные выражения, пояснение мотивов поступков его корреспондентов, но и сама точка зрения на события. Так, например, ироническое отношение В. Белинского к разговорам М. Бакунина о серьезной учебе, содержащееся в его письмах В. Боткину от 18–20 февраля 1840 г. и 3–10 февраля 1840 г., —

«Его Берлин мне кажется претензиею. Он стремится туда не к философии, а от самого себя. Любовь к науке, как и всякая любовь, должна осуществляться в действительности и требует отречения и жертв. А что он сделал?… Скачет туда уже лет пять по воздушной почте, ни разу не подумавши в это время о приобретении средств службою или уроками», —

перенесено в диалог Михаила с отцом:

« Михаил. Я уже вам говорил: в университет поступлю, буду готовиться на кафедре, а потом за границу, в Берлин.

Александр Михайлович. В Берлин? На какие же средства?

Михаил. Если вы мне не поможете, буду уроки давать, жить на чердаке, есть хлеб да воду, а в Берлин поеду. Я должен. Иначе я погиб…

Александр Михайлович. А в Берлине спасешься?

Михаил. Не смейтесь, папенька. Да, все мое спасение в знании. Для меня жить и не знать в тысячу раз хуже, чем умереть!» (285).

Конфликт с отцом, намеченный в диалоге в девятом явлении первого действия, —

« Михаил. Я делаю, что могу — учусь…

Александр Михайлович. Да, весь день, лежа на канапе, трубки покуриваешь, книжки почитываешь да споришь о „божественной субстанции“. Недопеченый философ, maître de mathématique m-eur Koubanine [172] maître de mathématique m-eur Koubanine (фр.). — Мэтр математики мсье Кубанин. ! А средств никаких. В долгах поуши. Деньги для тебя, как щепки. На чужой счет живешь, попрошайкою. Срам!» (285–286), —

также представляет собой свернутое высказывание В. Белинского из его писем М. Бакунину от 1 ноября 1937 г.:

«Обрати внимание на твои отношения к отцу твоему: ты объявил ему, что не хочешь служить, но посвящаешь себя знанию, и уехал в Москву. Все это было не в его правилах, но узнавши, что ты даешь уроки, он одобрил это, и ты этим выиграл в его мнении. В самом деле, Александр Михайлович человек практический, и его невозможно убедить в истине, которая не в ладу с жизнею убеждающего; но оправдай на деле твое убеждение, и он одобрит его, хотя и не примет его… Он не понимал твоей высшей жизни и не понимал, что ты передаешь ее своим братьям: он понимал только, что передаешь им свою безалаберную жизнь, и потому твое влияние на них огорчало его до глубины души… Ты от него требуешь денег, но своих не имеешь, а по его мнению (не совсем несправедливому) тратить деньги, не имея их — нехорошо»,

а также от 12–24 октября 1838 г.:

«Ты, Мишель, составил себе огромную известность попрошайки и человека, живущего на чужой счет… Ты просишь и берешь легко и легкомысленно, палец о палец не ударяя для снискания себе денег… Ты берешь деньги, как щепки» (по Корнилову, 163).

К письму В. Белинского М.А. Бакунину от 28 июня 1837 г.:

«…если бы собрать со всего света Хлестаковых, они были бы перед тобою только Ванечки и Ванюши Хлестаковы, а ты один бы остался между ними Ив.<���аном> Ал<���ександ>ровичем Хлестаковым»,

восходит и самохарактеристика персонажа из десятого явления III действия:

« Михаил (наливая бокалы). Посошок на дорожку… Ах, мои милые, милые девочки, я так счастлив сейчас, как никогда еще не был, и, может быть, никогда уже не буду. Я чувствую силу в себе бесконечную — вашу силу, вашу любовь. Я силен, как титан Прометей …(Вдруг усмехаясь). Гм… гм… господин Прометей, господин Хлестаков…

Ксандра. Что ты, Миша? Какой Хлестаков?

Михаил. Из „Ревизора“ Гоголя. Это Белинский дразнит меня: „господин Хлестаков, залетевший в пространства надзвездные“…» (315).

В реплику Дьякова в третьем явлении IV действия вводится фрагмент из письма В. Белинского:

« Дьяков (читает). Слушай. „Я этого человека любил больше всех на свете. Но теперь он для меня — решенная загадка. О, гнусный, подлый эгоист, шут, паяц, фразер, дьявол в философских перьях. Абстрактный герой, рожденный на свою и на чужую гибель, человек с чудесной головой, но без сердца, и притом, с кровью протухшей соленой трески“…» (319),