Дина Хапаева - Кошмар - литература и жизнь

Там же, т. 1, с 34. „На каждом шагу его поражали… соответствия и аналогии, сливавшие в одно мгновение прошлое и обещанное… в мире Иакова духовное достоинство и „значение“… определялись богатством мифических ассоциаций и силой, с какой они наполняли мгновения“ (Там же, с. 92, 462–463).

Там же, т. 1, с. 53.

Там же, т. 1, с. 46 „Следовательно, гибель Атлантиды… то есть катастрофу с точки зрения истории весьма позднюю, никак нельзя считать великим потопом. Она тоже была только повторением, только претворением прошлого в настоящее, только ужасающим напоминанием; истинное же начало этой истории надо отнести по меньшей мере к той неизменно далекой поре, когда огромный остров Лемурия… исчез в волнах Индийского океана. Нас занимают не числовое выражение времени, а то уничтожение времени в тайне взаимозаменяемости предания и пророчества, которое придает слову „некогда“ двойное значение прошлого и будущего, и тем самым заряжает это слово потенцией настоящего. Здесь корни идеи перевоплощения“.

Там же, т. 1, с. 118.

Там же, т. 1, с. 123. „В том и состоит часть сферической тайны, что благодаря вращению шара цельность и однообразие характера уживается с изменением характерной роли. Ты Тифон, покуда притязаешь на престол, вынашивая убийство; но после убийства ты царь, ты само величие успеха, а тифоновский шаблон и роль достаются другому. (…) Зевс — это Тифон, пока он не победил“ (Там же, с. 166). См также с. 173, 184, 342–343.

Там же, т. 1, с. 340.

Там же, т. 1, с. 114. (имеются в виду религия и верование как еще более важные понятия).

Там же, т.1, с. 226.

Там же, т.1, с. 281–282.

Там же, т.1, с. 281.

Там же, т. 2, с. 483.

Там же,т. 2, с. 354.

Там же, т. 2, с. 370.

„…если сны растолкуют себя сами, иными словами, сбудутся, станут той самой действительностью, какую они облекали в одежду видения“ (Там же, т. 2, 373).

Там же, т. 1, с. 107.

Там же, т. 1, с. 112.

Там же, т. 2, с. 292.

Там же, 2, 344.

Там же, т. 2, с. 409.

Там же, т. 2, с. 421.

Анализ „Ночного дозора“ Лукьяненко см в: Хапаева. Готическое общество…, с. 36–44. Д. Хапаева. „О превращениях. Ответ М. Габовичу и И. Кукулину“. Неприкосновенный Запас, 2007, № 50/6.

Следуя известному принципу Марка Блока: М. Блок. Апология Истории. М., 1973.

О готическом романе в XVIII и XIX вв. см: Е. Мас-Andrew. The Gothic Tradition in Fiction. NY, Columia U.P., 1979; Haggarty. Gothic Fiction/Gothic Form. University Park, Pennsylvania State U. P. 1989; E. Markman. The History of Gothic Fiction. Edinburgh, 2000; E. Kosofsky Sedgwick. The Coherence of Gothic Conventions. New York, 1980. О готическом романе в русской литературе XIX вв.: В. Вацуро Готический роман в России. М., 2002.

Метьюрин. Мельмот-Скиталец…

Этот прием — нарушение причинно-следственных связей между событиями романа — был уже испробован в другом готическом романе, а именно в „Лесном романе“ Анны Радклиф.

К некоторым изданиям Метьюрина действительно стали прилагать схемы, разъясняющие читателю „рациональность“ замысла автора! Впервые такая схема была опубликована в английском издании 1892 г. — очевидно, что в этот момент зарождения социальных наук вопиющая иррациональность построения „Скитальца“ не могла не вызывать большого раздражения. Приведем ее полностью, чтобы дать возможность читателю самому оценить сложную архитектонику этого произведения: „Рассказ о роде Мельмотов. Последний его представитель, дублинский студент Джон Мельмот (в силу ли чистой случайности этот студент оказывается полным тезкой своего ужасного дяди, дополнительно запутывая читателя? — Д.Х. ), приехавший навестить умирающего дядю, в оставшейся после его смерти рукописи читает историю Мельмота-Скитальца и сжигает его портрет с надписью „Дж. Мельмот, 1646 г.“, о котором дядя перед смертью говорил, что его оригинал еще жив. Молодой Мельмот в завещанной ему рукописи читает историю англичанина Стентона, находившегося в 1676 году в Испании и на следующий год 1677 возвращающегося в Англию, где он встречается с Мельмотом-Скитальцем. Кораблекрушение у берега Ирландии, где находился дом Мельмота. Спасается лишь один человек — испанец Монсада, который поселяется в доме Мельмота и рассказывает ему о встречах с Мельмотом-Скитальцем в Испании. В эту повесть вставлен также рассказ, который испанец слышал от испанского еврея: история Иммали, живущей на пустынном острове в Индийском океане. Отцу этой девушки, который считает свою дочь погибшей во время кораблекрушения, таинственный чужеземец рассказывает две истории „Повесть о семье Гусмана“ и „Повесть о двух влюбленных“. Продолжение и окончание истории Иммали-Исидоры. Заключение рассказа Монсады. Сон Скитальца и его смерть“ (Ч. Метьюрин, ук. соч., с. 567).