Георгий Адамович - Письма Г.В.Адамовича к З.Н. Гиппиус. 1925-1931

Вопреки всему (франц.).

Речь идет о «Литературных беседах» Адамовича в третьем номере «Звена» за 1927 г. (перепеч. — Адамович-2. С. 269–275), посвященной, в том числе, «Заметкам читателя» М. Горького (впервые: Круг. М., 1927. Кн. 6).

Вероятно, речь идет об устных беседах Гумилева.

27 августа Гиппиус писала: «Почему-то некоторые “нашдомисты” считают вас “врагом” и, кажется, недовольны, что я посвятила вас во внутренние “домашние” дела. Я — не считаю, а потому и не считаю себя виноватой в откровенности; но сохраните все-таки секрет, пока еще нету никакого внешнего проявления этого дела» (Пахмусс. С356). А отвечая на данное письмо, она писала 5 августа: «Если ваши “фибры” так чувствительны, то вы ими же должны ощущать и мою определенную “невраждебность”, отличающую меня от “некоторых” близких к новому Новому Дому. <���…> Любопытно, как вы это объясняете? Моим упрямством вас “спасать”? Моим невидением людей? Два предположения, по совести не выдерживающие критики. Есть еще одно, тоже слабое: почему не поговорить с умным человечком? Да еще на вакациях? Это конечно; но все-таки, если этот человечек “лежачий камень”, да еще “враг” делу, которое близко то в конце концов придет в голову, что “человек — это скучно”… Но мне все не приходит, и во “вражество” ваше определенно не верится. Кто знает, может быть, я натолкнулась на какое-нибудь ваше дно, из многих, которое вы не считаете важным, а я считаю, не замечая других» (Пахмусс. С. 358–359).

На вопрос о втором номере «Звена» (выход помечен 1 августа) Гиппиус подробно не отвечала, однако существенно, что сам Адамович как раз в это время всерьез размышлял о судьбе нового журнала. В начале августа 1927 он писал М.Л.Кантору: «О “Звене” я полон полу-сомнений, полу-соображений. Что-то в нем “не так”. Весь вопрос вот в чем: если оно только дотянет до Нового года, то стараться особенно не стоит, да и не успеть реализовать старания. Если же дальше, то надо его оживить. И знаете, третий отдел сейчас благополучнее первого, хотя и третий должен ведь давать “полный” обзор, а не случайное, что кому вздумается. Но третий еще куда ни шло! Я думаю, что хорошо бы взять за образец «Печать и революцию» или отчасти “Mercure ” — для третьего отдела, но какая это работа! <���…> Простите, если Вам покажется, что я критикую “Звено”. Это ведь только разговор “на пользу делу”. И я себя ничуть не выделяю, а просто о себе не стоит писать» (Письма в «Звено». С. 157).

О «литературной беседе» Адамовича во втором номере «Звена», содержание которой: «Марина Цветаева. — Сергей Ауслендер. — Петербургские сборники стихов. — Литературное западничество», Гиппиус подробно написала в ответе от 4 августа:

Когда я теперь (по нужде) перечитываю мои столетние статьи Литературного Дневника, у меня впечатление, что все это — «Волга впадает в Каспийское море». <���…> И вот, ваша данная беседа, вдруг, — наконец! — про что-то о том же, из того же, и даже начинается с извинения за «трюизмы». <���…> Вы уже говорите, что «реки впадают в море». И это много, и очень важно, хотя в данном случае, желая пресизировать <���от preciser {франц.) — уточнить> (Марина Цветаева), вы и оступаетесь: у вас выходит, что Волга-то впадает не в Каспийское, а в Белое море. Ну, это ничего, принцип-то остается общим: река впадает в море. Par le temps qui court (а что вы тут, кроме t, хотите поставить?) и для вас это… я вам скажу! И далее не плоше: вы признали, что «боязнь влияния» — удел «трусливых душ». Это тоже «э!», которое я неустанно твержу всем 60 лет, и более, подряд; и вас в этой трусливости душевной подозревала открыто. <���…> О «притворном» конце… Вы, вообще, часто и во многом притворяетесь, иногда ваше притворство в несколько этажей, одно под Другим (особенно для себя). <.. > И тут, если покопаться, под вашим объявлением, что европейские «водители духа» были как будто не были, ничуть не «улучшив действительность», можно нащупать следующее дно (и то, может быть, не последнее). Я думаю, притворство — это дурная привычка, очень въедливая. В известной мере притворство нужно, да только меру очень трудно соблюдать, почти все скатывается немедля.

(Пахмусс. С. 357–358)

На это замечание Гиппиус отвечала: «Что касается вашего невыхождения даже за ворота, — ни шагу от бабушки! — то… a votre plaisir <���здесь: на здоровье (франц.)> (если это plaisir). Это пройдет. Когда приедет шепелявая тень <���Г.В.Иванов>, вы оправитесь же» (Там же. С.359). О происхождении этого прозвища Г.В.Иванова см. примеч. 293.