Князь Рюрик Ростиславович был соправителем Святослава и потому с полным правом мог быть назван «великим». Но Поэт пренебрегает этим и обращается к нему и его брату попросту: «Ты, буй Рюриче и Давыде!» Эпитет «буй» сближает Рюрика с Игорем и Всеволодом. Поэт прозорливо отнёс их к одному психологическому типу «яростных, гневливых, заносчивых, самоуверенных» (буи), хотя ещё не мог знать страшного преступления Рюрика, который в 1203 году привёл половцев в Киев и вместе с ними подверг город разгрому и разграблению. История ужасающе подтвердила, сколь справедливо отказался Поэт титуловать Рюрика великим князем Киевским! Вполне резонно, по внутренней человеческой сути, объединяет он Рюрика с Давыдом, князем Смоленским, а не со Святославом, соправителем Рюрика. И дело не в родственных отношениях, а в родственном типе характеров. Давыд вёл своекорыстную политику и в трудную минуту не раз «подводил» князей, в том числе Рюрика.
На что же рассчитывал Поэт, включивший братьев в число князей, способных объединиться для борьбы с общим врагом? Тут побудительные мотивы иные, чем в обращении к Всеволоду. Раскрытие первого зависит от толкования стиха «Не ваю ли вой злачёными шеломы по крови плаваша?» Мне кажется в целом приемлемым то, которое предложил Б. А. Рыбаков: «Здесь же скорее укор и сожаление, чем похвала». Очевидно, что выражение «плаваша шеломы по крови» имеет иносказательный смысл. Но его подлинное значение до сих пор не ясно.
Логично было бы, по–моему, вернуться к тексту первого издания «Слова»: «Не ваю ли злачёными шеломы по крови плаваша?», то есть отказаться от слова «вой», введённого В. Н. Перетцом. Грамматические мотивы, которыми он руководствовался, понятны. Но вставка вносит в текст смысловую нелепицу: на простых воинов «надевают» золочёные шлемы. Возникает и вторая, менее заметная неувязка. Всех князей Поэт характеризует и прямо, и косвенно — через рассказ об их дружинах. Если же принять поправку, то получится, что образы Рюрика и Давыда Поэт предпочёл раскрывать лишь косвенным путём. И исключение это ничем не мотивировано. Без вставки предикат «злачёными шеломы по крови плаваша» относится к Рюрику и к Давыду, а не к их воинам. Речь здесь, возможно, идёт о способности свободно держаться «на плаву» в труднейшей боевой обстановке. Похоже, что князья имеют личные причины для отмщения половцам за «плавание в крови», а потому должны бы согласиться на совместный поход. Дружины Рюрика и Давыда «ранены саблями калёными в степи неведомой», то есть в земле Половецкой. В этом — второй, и не только личный довод: думается, такой мотив ясно «читается» в акценте на слове «ранены».
Обращение к Рюрику и Давыду заканчивается призывом выступить в поход «За обиду сего времени, за землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святславлича!» Предлог «за» обозначает здесь причину действия и придаёт стиху общий смысл «отмщения за…». Лаконичные формулы призыва нуждаются в пояснении.
Древнерусское слово «рана» обозначало «рана», «поражение», «удар», «кара», «беда», «болезнь». Первые два значения подходят для перевода по смыслу контекста и событий. Хотя Игорь действительно был ранен в руку, но поскольку говорится не об одной ране, а о многих, следовательно, Поэт имеет здесь в виду поражение войска Игоря. Необходимо раскрыть и конкретный смысл стиха «за обиду сего времени». «Се время», говоря по–современному, — «это наше время». Если условно приравнять его к годам активной жизнедеятельности героев поэмы, то оно охватит лет двадцать пять — тридцать. За «се время» половцы причинили Руси множество «обид». Но в призыве — одна «обида», что настраивает на её истолкование в смысле «разгром Игоря». Однако такое прочтение было бы, думается, ошибочным, так как оно не согласуется с продолжительностью «сего времени». Слово «обида» в древнерусских памятниках, включая и саму поэму, обозначало как одну, так и несколько или много обид, то есть имело собирательное значение. Это снимает противоречие между «се время» и «обида», которое оказывается привнесённым нынешним языковым восприятием. Употребление слова «обида» вместо «обиды» объясняется, на мой взгляд, стилистикой — «обида» в единственном числе звучит более энергично и требовательно, ибо она конкретна, определённа. Следовательно, современникам Поэта было ясно, что имеются в виду обиды, в разное время нанесённые Рюрику и Давыду половцами, — тем более что в других обращениях такого призыва нет.
Читать дальше