В первом видении «Сна» объектом действий является князь: «Этой ночью, с вечера, — сказал он, — покрывали меня черным покрывалом на кровати тисовой, черпали мне синее вино, смешанное с пеплом: из порожних колчанов нечестивых язычников сыпали мне на грудь крупный жемчуг и убаюкивали меня». Ко всем действиям относится одно и то же временное определение «си ночь, съ вечера», которое в сочетании с глаголами в имперфекте означает, что действия продолжались часть вечера и ночи или часть вечера и всю ночь. Окончательное установление их общей длительности возможно лишь после раскрытия реального содержания того, чему придана здесь иносказательная форма.
Первое действие по–древнерусски выражено так: «…одевахуть мя… чръною паполомою на кровати тисове». Смысл Черного Покрывала отчётливо дан символикой солнечного затмения (он проанализирован в символе «Потемневшее Солнце»): над Святославом «нависают» угрожающе близко подошедшие лично к нему смерть, плен, разорение. Черное Покрывало над Святославом — пока лишь предвестие его трагедии: ведь он жив и все это видит во сне. Оно подобно вещим знамениям перед походом и во время похода Игоря. Однако есть и существенные различия. Черное Покрывало смерти и плена близко нависло над Игорем в чужом Половецком поле, а над Святославом — «на кровати тисове», т. е. там, где он обычно спал, в родном доме, на Родине. Кроме того, Черным Покрывалом Игоря должны были накрыть (и накрыли) половцы, но пока не ясно, кто натягивает (и натянет ли) его на Святослава. Таинственных субъектов предстоит отгадать, а конечный результат их действий — оценить.
О смысле второго стиха («Чръпахуть ми синее вино съ трудомъ смешено») до сих пор идут жаркие споры, упирающиеся в толкование слов «синий» и «трудъ».
Эпитет «синий» употреблён в «Слове» семь раз. Посмотрим вначале на его сочетания с существительными «море» и «Дон», «…да позримъ синего Дону», «…въсплескала лебедиными крылы на синемъ море у Дону», «несошася къ синему морю», «въспеша на брезе синему морю». В древнерусском мифологическом сознании «суша» противостояла «морю», при этом «суша» символизировала благоприятное пространство, а «море» — неблагоприятное. «…Море — местопребывание многочисленных отрицательных, преимущественно женских, персонажей; жилище смерти, болезней…» Дон, как общепризнано, метонимически обозначает в «Слове» Половецкую землю. Море, о котором идёт речь, — тоже находится в половецкой стороне. Семантика эпитета «синий» в словосочетаниях с «морем» и «Доном», на мой взгляд, — это не цвет, а враждебность, которая является сутью Моря, «чужой» стороны, противостоящей родной Суше. Хотя Суша прямо не называется, но имеется в виду Русская земля, откуда пришло Игорево войско. Характерно, что Дунай назван в «Слове» четыре раза, но без эпитета «синий», так как Дунай не враждебен Руси.
Образ трепещущих «синих» молний — один из образов половецкой атаки; и весь его смысл заряжен враждебным отношением к войску русичей. По–моему, Поэта мало интересовал тут цвет молнии сам по себе — он, скорее, был огненным или ослепительно белым, чем синим. Дело не в индивидуальном восприятии цвета, и не в том, была ли гроза во время битвы или не была, а в эстетически закономерном соединении иносказательных образов и эпитетов с «врагами» и со всем «враждебным». Возникает, однако, вопрос: только ли этим объясняется иносказательное значение синего цвета в «Слове»? Пожалуй, нет. Эпитет «синий» закрепил иносказательное значение «враждебный» потому, что «синий» испокон был цветом космогонического Моря–Океана, источника злых, враждебных человеку сил, а отчасти потому, что синий цвет был, видимо, любимым цветом половцев, юго–восточных врагов Руси.
Выходит, в переносном смысле «синее вино» означает нечто враждебное, что сулит Святославу III серьёзные неприятности. Семантически оно близко к понятию «отрава», «отравленное вино» или «вино кровавое», которым «угощают» на поле брани и от которого наступает смертельный сон.
Слово «трудъ» («съ трудомъ смешено») не может обозначать здесь, как принято считать, отвлечённое понятие («печаль» или другое), потому что во сне всё предстаёт в конкретных образах и ощущениях. Во сне печаль можно либо увидеть в зримом образе, который бы иносказательно и обозначал «печаль», либо испытать печальное чувство. Но абстрактное понятие как таковое нельзя видеть во сне, примешанным к синему вину. «Трудъ» писалось и как «трутъ», а это слово обозначало фитиль, который зажигался от искр, высекаемых огнивом, а потому его конец («трут» в узком смысле) был всегда черным от сажи (пепла) и легковоспламеняемым. Этот‑то «трут» и был, думается, смешан с «синим вином».
Читать дальше