Альфи Кон - Наказание наградой. Что не так со школьными оценками, системами мотивации, похвалой и прочими взятками

Обещать деньги за школьные отметки – это предлагать награду за награду. И потому мы не должны удивляться, что от этого вредоносное действие отметок еще больше усугубляется, даже когда к такой практике прибегают родители. Теперь это подтверждается исследованиями. Группа социологов провела серию интервью с пятиклассниками и их родителями, уделяя особое внимание матерям и отцам, которые когда-либо наказывали детей за плохие отметки или вознаграждали за хорошие. И выяснилось, что обе эти практики «демонстрировали непосредственную связь с более низкими отметками и меньшим числом баллов за успехи в учебе», равно как и с «более низким уровнем мотивации, удовольствия и настойчивости при выполнении школьных заданий». Так что по большому счету, награждая, мы, видимо, причиняем ребенку даже больше вреда, чем когда его наказываем [931].

Замечу справедливости ради, что это не доказывает, что именно награды и наказания стали причиной упомянутых проблем, просто их, видимо, больше использовали в отношении детей, у которых уже и так были трудности с учебой, хотя и по другим причинам. Но это как минимум указывает, что награды и наказания, судя по всему, так и не помогли. Впрочем, есть два источника, которые предлагают более убедительные свидетельства причинно-следственной связи между наградами и школьными отметками. Первый – это неопубликованная работа 1980-х годов: было обследовано почти 8 тыс. учащихся и установлена не только прямая связь между использованием родителями наказаний и наград и более низкими школьными отметками их детей, но и тот факт, что ученики, которых награждали за хорошие отметки, впоследствии съезжали на более низкие [932].

Второй источник – это опубликованное в 1994 году исследование. Адель Готфрид и ее коллеги организовали наблюдение примерно за сотней матерей с момента, когда их детям исполнялся год. Через восемь лет они сосредоточили все внимание на матерях, особенно усердно заставлявших детей хорошо учиться, и преимущественно на тех, кто давал награды за хорошие отметки, а за плохие лишал каких-нибудь радостей. У этих женщин дети теряли интерес к учебе, и в итоге уменьшались шансы, что они будут хорошо учиться. И вот ведь парадокс: чем сильнее родители пеклись об успеваемости, тем ниже она была [933].

Этот последний пункт подсказывает, что проблема, вероятно, заключалась не в наказаниях и поощрениях как таковых, а в избыточном беспокойстве родителей по поводу успеваемости детей. Само использование отметок и всевозможных наград за хорошую учебу подразумевает, что школьной успеваемости придается слишком много значения. Это совсем не то же самое, что помогать детям полностью сосредоточиться на учебном процессе , на том, что они делают и что изучают. Взятки и угрозы призваны повышать академическую успеваемость , а это грозит подорвать само обучение .

По этому интересному вопросу я уже высказался в конце главы 8, но в последнее время более тщательно исследовал, пытаясь разгадать его значение с точки зрения школьной реформы. Я также начал подыскивать альтернативы использованию отметок и анализировать факторы, усиливающие (а также и те, что подрывают) внутреннюю мотивацию детей к учебе. А это, в свою очередь, позволило мне признать, что у традиционного образования есть границы в более общем смысле. Думаю, здесь уместно привести в качестве примера одно исследование, появившееся как раз в то время, когда первое издание этой книги вышло в свет. Авторы исследования подтвердили, что, когда учебная программа увлекательна, дети, которым вообще не ставят отметок, ничуть не хуже выдерживают квалификационный экзамен, чем те, кого оценивают [934]. Это, по-видимому, подразумевает, что недостаток интереса учащихся к школьным заданиям, что широко принято толковать как доказательство необходимости отметок для мотивации школьников, на самом деле больше обусловлен скучным содержанием материала.

Итак, какие конкретно изъяны есть в традиционном преподавании и чем следует его заменить? Это уже совсем другая история, а точнее, совсем другая книга [935].

Кое-кто в свое время громко спрашивал, буду ли я так же рьяно защищать идеи, которые высказываю в своих книгах, когда сам стану отцом. Некоторые просто любопытствовали, изменятся ли мои взгляды, и с ухмылкой бормотали себе под нос: «Ну-ну. А вот мы послушаем, как ты заговоришь, когда у тебя самого появится ребенок», – надо полагать, это был намек, что как только я окажусь в положении родителя, то немедленно позабуду обо всех свидетельствах пагубности наград и наказаний и призн а ю, что необходимо проделывать ровно то, что эти люди проделывают со своими детьми.