Катя Зайде - Самый любимый ребенок в мире сводит меня с ума [Как пережить фазу упрямства без стресса и драм] [litres]

2. Другой сигнал

Разбрасывание посуды или еды, как мы уже говорили, чаще всего используется детьми и неосознанно усиливается родителями как сигнал, что ребенок сыт или ему скучно. Раз мы уже это знаем, можно приучить ребенка подавать другой сигнал. Здесь родители порой допускают ошибку: когда детям снова и снова повторяют, чего они не должны делать, они еще не понимают, что им следует делать вместо этого! Возможно, малыш сам догадался, что мы сердимся, когда он бросает тарелку на пол, однако же он не знает, как нужно поступать. Родители должны сказать ему об этом или подать пример. Проще всего показать ребенку, что следует отодвинуть от себя тарелку в знак того, что он закончил. Если тарелка опять полетит на пол, можно поднять ее без лишнего шума, поставить на стол перед хулиганом и сказать ему: «Ты наелся? Хорошо, тогда просто отодвинь тарелку от себя. Теперь я тебя лучше понимаю. Ты говоришь: я сыт!» Вам придется повторять свои слова снова и снова (это правило справедливо и для взрослых), улыбаясь и кивая сыну или дочери, когда он/она делает все правильно. Другие возможные сигналы: отодвинуть стул, выйти из-за стола или снять с себя нагрудник. Тот, кто общается с ребенком жестами, может ввести какое-нибудь условное движение, означающее «Хватит! Довольно!».

3. Замечать хорошее поведение

Мои дети сравнительно рано (примерно в 11 месяцев) начали есть ложкой и вилкой. Первое время мне приходилось нелегко, так как они то и дело роняли столовые приборы на пол. Я ничего не говорила дочерям, так как было понятно: они делают это не нарочно, а потому, что их моторика еще недостаточно развита. Но в 13-месячном возрасте я обратила внимание, что Карлотта специально бросает ложку на пол, чтобы послушать, как она загремит. Понаблюдав за ней, я сделала вывод: у Карлотты сложилось впечатление, будто бросание ложки на пол – часть ритуала еды, и она просто не знала, что нужно положить прибор рядом с тарелкой, когда он больше не нужен. Поскольку мне надоело подбирать за ней ложки и вилки, я стала отмечать, когда она кладет их на стол, а не бросает. В первый раз я чуть не пропустила решающий момент. Карлотта положила ложку рядом с тарелкой, чтобы взять стакан. Я тут же сказала плюшевому медведю, который сидел рядом за столом: «Посмотри, Мишка! Твоя Карлотта поняла, что ложку надо класть рядом с тарелкой. Как здорово!» – и улыбнулась дочери. Глядя на девочку, я хорошо представляла себе ход мыслей в ее голове. Она удивленно взглянула на ложку, потом на меня. Посмотрела на пол, а потом снова на ложку – и улыбнулась мне. Я уверена, что в тот момент ее посетило озарение. Она наконец освоила приемлемый способ обращаться с ложкой, когда та больше не нужна.

С этого дня ложка все реже оказывалась на полу. В этом случае я просто поднимала ее и активно поощряла Карлотту, когда девочка клала ее рядом с тарелкой. Через неделю мы закрыли тему: ложка благополучно оставалась на столе.

Убегание от родителей – одна из самых опасных моделей непослушания. В классических справочниках по воспитанию обычно советуют пресекать демарш, а на улице брать ребенка за руку или сажать в коляску. Тот, кому нельзя доверять, должен расплачиваться за своеволие свободой. Не хочется критиковать такие решения, потому что они направлены на обеспечение безопасности ребенка, а это важнейшая задача родителей. Но мы думаем, что для этих наказаний есть приемлемые альтернативы. Ведь большинство детей не хотят постоянно ходить за руку или сидеть в коляске. Чаще всего они просто не понимают, что сделали что-то неправильно.

Многие дети воспринимают убегание как игру. Можно часто видеть карапузов, которые, смеясь, убегают от обеспокоенных взрослых, забыв обо всем на свете и не слыша предостерегающих криков. Они погружены в атмосферу игры и не видят никакой опасности. У других детей проявляется ярко выраженный инстинкт преследователя, который, вероятно, достался нам в наследство от предков – охотников и собирателей. Когда они видят кошку или голубя, катящийся мяч или что-то еще, то срываются с места и бегут очертя голову за добычей. При этом они настолько сосредоточены на своей цели, что не слышат окриков взрослых.

Ушная раковина у нас больше развернута вперед. Мы слышим шумы, источник которых расположен спереди или сбоку, и почти не воспринимаем звуков, идущих сзади. Так что если взрослые кричат в спину ребенку, да еще с приличного расстояния, звуковые волны едва достигают ушей нарушителя. Если его внимание поглощено чем-то другим, то мозг отфильтровывает все шумы как побочные, не имеющие значения, и ребенок совершенно не воспринимает окриков. Наши уши улавливают гораздо больше шумов, чем может обработать мозг. Ради нашего здоровья он отделяет важные звуки от неважных, но иногда, к сожалению, допускает ошибки.