Давид Серван-Шрейбер - Антирак. Новый образ жизни

Наряду со страхом перед болью и страхом перед небытием часто может возникать и страх, а вернее, нарастающее беспокойство от встречи с тем, что в «Смерти Ивана Ильича» Толстой называл «устрашающим и торжественным актом собственной смерти». Мы боимся, что в конце не будет никого, кто бы утешил нас перед лицом неизбежного. Одиночество часто вызывает больше страдания, чем физическая боль.

Как-то меня попросили поговорить с женой одного пациента, которая нарушала спокойную работу отделения. Она учила всех подряд, что нужно и что не нужно делать в отношении ее мужа. Она повышала голос в коридорах, и это тревожило других пациентов. Деборе, как и ее мужу, было сорок два года. В свое время они окончили одну из лучших бизнес-школ Америки, а затем стремительно взбирались по лестнице успеха. Но Пол уже год болел тяжелой формой гепатита. Они были «борцами». Они испробовали все существующие виды лечения и выполняли самые жесткие предписания. Увы, ничего не помогало, и врачи сказали Деборе, что не осталось никакой надежды. Она не хотела говорить об этом Полу. Со всей решительностью, на какую была способна, она объяснила мне, что, возможно, последнее лечение еще даст эффект, что Пол должен сохранять позитивный настрой и что он ни в коем случае не должен думать о том, что может умереть.

Когда я вошел в палату Пола, на него было жалко смотреть. Опавшие щеки, пергаментно-желтый цвет лица... Я назвал себя, и его руки нервно разгладили простыню. О чем было говорить дальше? Уважая указания Деборы, я спросил Пола, что он думает о своем состоянии и как, по его мнению, оно могло бы развиваться. Пол ответил, что может выздороветь. Это его кредо — оставаться оптимистом. Надеяться до конца важно для нас всех.

— А разве вас не пугает, что иногда все бывает совсем не так, как надеешься? — прямо спросил я.

Пол долгое время молчал. Затем он сказал, что часто думал о такой возможности, но никогда не говорил об этом, потому что его жена этого не вынесла бы.

Мне стало грустно. Пол и Дебора настолько истово защищали друг друга, что в конечном счете не нашли в себе силы обсудить то, что пугало их больше всего. Какое ужасное одиночество испытывали оба!

Пол рассказал об их первой встрече, о желании иметь ребенка после долгих колебаний... Он вспоминал счастливые моменты, которых было много. В конце я спросил его, что бы он сделал, если бы они поменялись ролями. Что бы он сказал, если бы на его месте была Дебора, если бы она сообщила: «Я, возможно, умру, но не хочу говорить с тобой об этом»? Если бы она однажды утром спокойно ушла навсегда, не оставив ему шанса рассказать все, что он пережил с ней? Он обещал подумать об этом.

Несколько дней меня в отделении не было. Когда я вернулся, то обнаружил совсем другую Дебору. Она приветствовала меня в коридоре куда более любезно, цвет ее лица улучшился, было похоже, что она выспалась. Дебора призналась, что Пол поговорил с ней. Он сказал, что, возможно, нет никакой надежды и что он чувствует себя виноватым в том, что невольно подвел ее, заболев. Он сожалел, что не сможет разделить с ней будущее, которое они планировали вместе. Дебора ответила, что во всей ее жизни не было ничего более важного, чем отношения с ним. В последующие дни они вспоминали: он рассказал ей все, что для него было самым важным, — часто он говорил о деталях, которые она не заметила. Она сказала ему, как она напугана и как ей будет тяжело без него. И затем она набралась мужества и сказала ему: «Я хочу, чтобы ты знал, если ты считаешь, что время пришло, ты можешь уйти». Все это было очень печально. Они плакали. Но они снова были вместе. Он умер через несколько дней, держа ее за руку. Хотя он и умер, но он умер не в одиночестве.

Доктор, Давид Шпигель, организатор групп поддержки для серьезно больных пациентов, твердо верит в важность оптимизма для стимулирования естественных защитных механизмов тела. Но он часто призывает своих пациентов не запираться в том, что он называет «тюрьмой позитивного мышления». Есть все основания полагать, что одиночество, которое серьезно больные люди налагают на себя, когда избегают говорить о своем страхе перед смертью, усугубляет их положение.

Исследования показывают, что связь между социальной изоляцией и риском смерти является такой же большой, как и связь между холестерином или табаком и тем же риском (8 — 12). Все, что препятствует тому, чтобы мы имели подлинную связь с другими, само по себе является шагом к смерти.