Людмила Шапошникова - Парава — «летучие рыбы»

Де Круц был по природе энергичен и изворотлив. Среди португальских капитанов были люди, которые помнили его услуги. Ему удалось передать через них письмо королю в Лиссабон. Король вспомнил сметливого услужливого индийца. Королевский указ гласил: «Верноподданного христианина Жоао де Круца из тюрьмы освободить и дать два года отсрочки для уплаты долгов».

…Он узнал, что около мыса Коморин можно хорошо заработать на торговле лошадьми. На этом деле он прогорел, но ему удалось выяснить кое-что поважнее: о неудачах португальцев с жемчужным ловом. Де Круц действовал решительно. Он отыскал короля парава: плыл от острова к острову и наконец напал на его след. Король утратил свое величие. Он жадно слушал де Круца.

― Никого нет сильнее португальцев, только их защита спасет парава и ваши богатства, — вкрадчиво говорил де Круц.

Король закрывал глаза и качал головой.

― Божественная могущественная покровительница руководит португальцами. Ее символ — крест — уже сияет над Малабарским побережьем. Ваше достоинство как правителя будет восстановлено. Парава снова будут приносить жемчуг из океана.

Через несколько дней делегация из пятнадцати парава отправилась в Кочин. Викарий епископа Гоа [21] Гоа — тогдашняя португальская колония, расположенная на западном побережье Индии, к северу от Малабара. Ваз крестил их. Делегации была обещана вооруженная защита. Де Круц был принят португальским вице-королем. Его заслуги оценили… Все это произошло в 1532 году.

А через некоторое время к Тутикоринскому побережью вновь пристали вооруженные португальские каравеллы. Вместо солдат на берег сошли католические священники в белых длинных рясах. Под защитой морских пушек священники крестили измученных парава. Им вешали на грудь кресты и медальоны с изображением никогда не виданной ими женщины — мадонны. Священники принадлежали к ордену иезуитов. Они посмеивались над капитанами и солдатами: крест оказался сильнее шпаги и пули.

Королю парава пожаловали исключительное право носить золотую цепь с крестом — символ знатного происхождения. К его новому португальскому имени добавили дворянскую приставку «дон».

Парава снова вышли на лов жемчуга. Теперь чужеземные пушки возвещали его начало. Корабли португальского короля защищали парава от муров. А за это приходилось платить жемчугом. Четверть улова — королю Португалии, четверть — капитанам и солдатам со сторожевых каравелл, четверть — отцам-иезуитам. Оставшаяся четверть делилась между королем парава и старейшинами.

Ныряльщикам опять ничего не доставалось. Мадонна не помогала. Надежды парава не оправдались. Назревало недовольство. Вечерами иезуиты в белых рясах дрались в тавернах с солдатами за жемчужины. Парава презрительно отворачивались от святых отцов и срывали с себя кресты и медальоны. Вновь обращенная паства выходила из повиновения. Солдаты не могли справиться с недовольными. Жемчужный промысел снова оказался под угрозой. Тревожные донесения начали поступать во дворец вице-короля в Гоа. «Стройте крепость, — последовал ответ. — Превратите Тутикорин в военный центр ловли жемчуга».

Тогда встревожились иезуиты. Крепость и военный гарнизон развяжут руки капитанам. Они захватят весь жемчуг. Тайный гонец был послан в ставку епископа, в Гоа. Инструкции епископа гласили: постройку крепости допустить нельзя. Святые отцы стали плести сложную цепь интриг. В нее были вовлечены король парава, старейшины, простые ныряльщики. Постройка крепости пугала и их. В любом случае этому надо было сопротивляться.

Крепость не была построена. Иезуиты спасли свой жемчуг, но парава отказывались спасать свои души. Церковь, построенная в Тутикорине, пустовала. Парава стали вспоминать старых богов. Влияние католических священников катастрофически падало. Отцы-иезуиты, прославившиеся стяжательством, не могли восстановить это влияние. Нужен был человек, не причастный к ограблению и обману парава. Но он должен был быть иезуитом. Индийский жемчуг занимал в интересах ордена не последнее место.

…В один из майских дней 1542 года с корабля на землю Гоа сошел человек. Он был бос, на худых плечах болтался рваный балахон. Голубые глаза прибывшего смотрели пристально и неприязненно на толпу португальских офицеров, капитанов и церковников, пришедших его встречать. Крылья тонкого носа с горбинкой нервно вздрагивали. Изукрашенный паланкин с четырьмя темнокожими носильщиками ждал его. Он поднял два пальца в крестном знамении и теперь уже, не глядя ни на кого, быстрыми шагами прошел сквозь толпу, почтительно расступившуюся перед ним. Он обогнул паланкин, оказавшийся на его пути, и спросил, где госпиталь. Ему показали. В госпитале содержались прокаженные. Он стал на колени перед одним из них и обмыл ему ноги, покрытые страшными гноящимися язвами. Последовавшие за ним капитаны и иезуиты толпились в дверях, толкая друг друга. Иезуиты вздыхали и восторженно закатывали глаза.