Людмила Шапошникова - Веления Космоса

«В имени Рерихов как в некоем целом аккумулирована огромная энергия духовного пламени, сила одоления зла в мире доброй воли», — так писал о семье Рерихов В.Я.Лакшин.

Философское наследие Рерихов уникально, оно касается сложных проблем мироздания. Елена Ивановна и Николай Константинович Рерихи имели непосредственное отношение к возникновению научно-философского Учения Живой Этики. Книги Живой Этики повествуют о том, что энергетическая система мироздания живет и развивается согласно великим законам Космоса. Учение Живой Этики, появившееся в переломный момент развития человечества, несло в себе цельную и сформировавшуюся концепцию нового энергетического мировоззрения, которое объединило все лучшее из достижений мысли Востока и Запада.

Своим творчеством Рерихи во многом предопределили, предвосхитили наступление нового этапа в развитии человечества. Важнейшая идея их творчества — необходимость духовного совершенствования человека, «самого мощного претворителя космических сил» (Мир Огненный, III, 306).

В серии «Рериховская научно-популярная библиотека» выйдут работы, раскрывающие значение идей научно-философского наследия наших великих соотечественников для современности.

Концепция энергетического единства Вселенной, принципы созидания космической эволюции, творчество духа как важнейший фактор эволюционного развития — эти и многие другие вопросы найдут свое освещение в книгах и научных сборниках серии.

Открывается серия работой Л.В. Шапошниковой «Веления Космоса» — об историческом процессе как космическом явлении.

.

«…Среди глубокого мрака вдруг отворяется железная дверь тюрьмы, и сам старик великий инквизитор со светильником в руке медленно входит в тюрьму. Он один, дверь за ним тотчас же запирается. Он останавливается при входе и долго, минуту или две, всматривается в лицо его. Наконец тихо подходит, ставит светильник на стол и говорит ему:

― Это ты? Ты? ― Но, не получая ответа, быстро прибавляет: „Не отвечай, молчи. Да и что бы ты мог сказать? Я слишком знаю, что ты скажешь. Да ты и права не имеешь ничего прибавлять к тому, что уже сказано тобой прежде. Зачем же ты пришел нам мешать? Ибо ты пришел нам мешать, и сам это знаешь. Но знаешь ли, что будет завтра? Я не знаю, кто ты, и знать не хочу: ты ли это, или только подобие его, но завтра же я осужу и сожгу тебя на костре, как злейшего из еретиков, и тот самый народ, который сегодня целовал твои ноги, завтра же по одному моему мановению бросится подгребать к твоему костру угли, знаешь ты это? Да, ты, может быть, это знаешь, ― прибавил он в проникновенном раздумье, ни на мгновение не отрываясь взглядом от своего пленника…

„Имеешь ли ты право возвестить нам хоть одну из тайн того мира, из которого ты пришел?.. Нет, не имеешь, чтобы не прибавлять к тому, что уже было прежде сказано, и чтобы не отнять у людей свободы, за которую ты так стоял, когда был на земле. Все, что ты вновь возвестишь, посягнет на свободу веры людей, ибо явится как чудо, а свобода их веры тебе была дороже всего еще тогда, полторы тысячи лет назад. Не ты ли так часто тогда говорил: «Хочу сделать вас свободными». Но вот ты теперь увидел этих «свободных» людей, ― прибавляет вдруг старик со вдумчивою усмешкой. ― Да, это дело нам дорого стоило, ― продолжает он, строго смотря на него, ― но мы докончили наконец это дело во имя твое. Пятнадцать веков мучились мы с этою свободой, но теперь это кончено и кончено крепко. Ты не веришь, что кончено крепко? Ты смотришь на меня кротко и не удостаиваешь меня даже негодования? Но знай, что теперь и именно ныне эти люди уверены более чем когда-нибудь, что свободны вполне, а между тем сами же они принесли нам свободу свою и покорно положили ее к ногам нашим. Но это сделали мы, а того ль ты желал, такой свободы?…

«Ибо теперь только (то есть он, конечно, говорит про инквизицию) стало возможным помыслить в первый раз о счастии людей. Человек был устроен бунтовщиком; разве бунтовщики могут быть счастливыми? Тебя предупреждали, ― говорит он ему, ― ты не имел недостатка в предупреждениях и указаниях, но ты не послушал предупреждений, ты отверг единственный путь, которым можно было устроить людей счастливыми, но, к счастью, уходя, ты передал дело нам. Ты обещал, ты утвердил своим словом, ты дал нам право связывать и развязывать, и уж, конечно, не можешь и думать отнять у нас это право теперь. Зачем же ты пришел нам мешать?»…