Майя Гёпель - Мир после нас. Как не дать планете погибнуть

Видите как: мы не приносим меньше вреда окружающей среде из-за того, что стали богаче. Наоборот. Мы, разумеется, защищаем нашу собственную природу с помощью строгих правил и используем систему переработки мусора, которая со стороны кажется весьма прогрессивной. Но почти никогда не интересуемся, как там наш балансовый отчет – включает все издержки? Мы отдаем на аутсорсинг то, что нам неудобно, и прибираем к рукам то, что нам выгодно. И это касается всей Европы – части света, которая крайне нуждается в том, чтобы эксплуатировать земли других стран. Так называемый экологический след Евросоюза занимает внушительные 640 млн га, которые необходимы для обеспечения нашего образа жизни. Это примерно в полтора раза больше, чем площадь всех 28 государств, входящих в ЕС. Без Великобритании станет на 80 млн га меньше – примерно столько требуется одной Германии [ [42]]. В то же время импортеры продукции, выращиваемой на этих землях, обычно заинтересованы прежде всего в низких ценах и куда меньше в том, чтобы сохранять устойчивую урожайность этих почв на долгосрочную перспективу. Наше благополучие и богатство, то есть наше привилегированное положение на рынке – вот что дает нам возможность так себя вести.

Все это и есть экстернализация.

Если рассматривать кривую Кузнеца отдельно по странам, то она нередко проявляется в том, что уровень жизни населения растет, а загрязнение воды и воздуха снижается. Конечно, за исключением тех случаев, когда объемами выбросов манипулируют. Однако при попытке оценить ситуацию в глобальном контексте – а большинство экологических проблем, с которыми мы сталкиваемся, существуют в нем, – знак равенства между процветанием и заботой об окружающей среде только загораживает нам обзор. В результате мы не стремимся к сокращению потребления и не требуем учета экологических издержек, что могло бы помочь достижению этой цели. Потому что это означало бы признание необходимости запретов и самоограничения. Самоограничение – одно это слово выводит многих людей из себя.

А что оно вообще значит?

В нормальной ситуации ограничить себя можно только в чем-то, на что имеешь право. Благосостояние западного мира, на уровень которого ориентируются развивающиеся страны, вообще не должно было возникнуть, если бы мы следовали правилам устойчивого развития.

Поэтому самоограничение в богатых странах – с их похожими на танки статусными внедорожниками и сборниками советов по решительному избавлению от хлама – это ни больше и ни меньше как отказ от разрушения нашей планеты и сохранение основ существования в будущем.

Это, конечно, громко сказано.

Нельзя ли подойти к этому как-то попроще?

Увы, нет.

Давайте подойдем с другой стороны: что нам обязательно нужно для того, чтобы мы могли считать себя хорошо обеспеченными?

Безопасность снабжения – под этим мы подразумеваем гарантированное и бесперебойное удовлетворение базовых потребностей человека: в еде, питьевой воде, жилище, энергии, медицинском обслуживании и образовании. Наши представления о том, что эти базовые нужды включают в себя, в течение прошедшего столетия все расширялись, а в последние несколько десятилетий совсем вышли из берегов. В пылу технического прогресса и погоне за сверхъестественными экономическими индикаторами был совершенно упущен из виду «парадокс обеспеченности»: если все родители стремятся к тому, чтобы дать детям все самое лучшее, но в какой-то момент перепутали лучшее с большим, в результате всем детям достанется худшее. Гарантированное удовлетворение потребностей растущего населения на ограниченной планете не может означать рост потребления.

Поэтому когда противники самоограничения спрашивают, как мы будем обходиться, что уменьшит боль от потерь, ответ может быть таким: мы инвестируем в мир и в уверенность в обеспечении своих нужд послезавтра. А представьте себе, что когда-нибудь африканские, латиноамериканские и азиатские страны откажутся экспортировать нам свое сырье и решат использовать свои земли для самих себя?

Для разрешения «парадокса обеспеченности» первым шагом могла бы стать корректировка экономических подсчетов и, соответственно, цен. Цены на многие товары должны вырасти – настолько, чтобы отражать все реальные затраты, связанные с их производством, транспортировкой и переработкой отходов. Учет выбросов углекислого газа при ценообразовании – это попытка двигаться в правильном направлении. Цены должны не только влиять на те решения, которые вы принимаете как потребитель, но еще и формировать преимущества в издержках для тех инноваций, которые не создают выбросов парниковых газов. Другими словами, при формировании цен должен учитываться экологический ущерб, что приблизит нас к более объективному представлению о создании ценности. В этом могла бы помочь цифровая революция: приборы, отслеживающие CO 2, или электронная маркировка отдельных видов сырья и компонентов продукции увеличат шансы на то, чтобы рынок был способен надежно и бесперебойно удовлетворять наши потребности в будущем.