Майя Гёпель - Мир после нас. Как не дать планете погибнуть

Помните парадокс Истерлина, показавший, что люди, достигшие определенного уровня благополучия, уже не становятся счастливее от того, что приумножают свое имущество?

Можно сказать, что Мари Кондо создала его экранизацию.

Но тот вопрос, который сразу же возник у меня, как у исследовательницы устойчивой экономики, в ее программе, конечно же, не поднимается: а что, если бы люди и не покупали все эти вещи? Если бы их вообще не произвели? Ведь тогда горы набитых мусором мешков были бы намного меньше.

В отношении того, как же человечеству перейти к устойчивой экономике, не нарушающей планетарные границы, обычно высказываются два предложения. Одно из них нам уже известно – это так называемый простой разрыв взаимосвязи, при котором предполагается с помощью инноваций и технического прогресса сократить потребление природных ресурсов, не снижая при этом общий уровень благосостояния, и – вряд ли вы удивитесь – этот вариант нравится всем больше. Но, как свидетельствует эффект рикошета, таким способом человечеству пока, увы, не удалось добиться своей цели. Между тем обратный эффект сказывается на таких человеческих ресурсах, как время, внимание и деньги.

Не меньшее значение, чем те, кто делает предложение, имеет и сторона спроса, то есть потребители. Второй путь к устойчивой экономике начинается как раз с них: если сохранение, не говоря уж о регенерации, природы несовместимо с постоянным экономическим ростом, следует понизить уровень материального благосостояния. Такой вариант, конечно же, менее популярен, потому что в данном случае людям придется обходиться меньшим и от многого отказаться.

Мы уже видели в главе, посвященной природе, что ущерб, наносимый окружающей среде в результате производства или использования какого-либо продукта, не учитывается ни в каких экономических расчетах. То, что мы платим за вещь или услугу, не отражает их реальной стоимости. Это принципиальная финансовая ошибка, на которую постоянно указывают критики концепции ВВП. Тем не менее эта уловка остается самым верным способом искусственного удешевления стоимости товара. Издержки, возникающие в процессе изготовления или потребления, просто переносятся на других людей, которые не могут от этого защититься, потому что у них нет ни власти, ни голоса.

Вот, например, перелет из Франкфурта в Нью-Йорк и обратно.

Цена билета, в зависимости от сезона, обычно не превышает 300 евро. В нее, помимо всего прочего, включена плата за топливо, необходимое для доставки пассажиров. А вот стоимость удаления из атмосферы углекислого газа, который образуется в результате этого полета, – нет. Авиакомпания не включает эти затраты в цену билета, не делает этого и поставщик керосина. Пассажиры тоже воспринимают как нечто само собой разумеющееся тот факт, что в атмосферу попадет еще по 3,5 т CO 2на каждого, кто летит этим рейсом.

Термин «внешние издержки» абсолютно некорректен. По отношению к чему они внешние, скажите, пожалуйста?

По всей видимости, к нашей ответственности – они вне ее. Мы обращаемся с атмосферой как с мусорной ямой, самыми разными способами спускаем в нее парниковые газы и при этом пытаемся всеми силами увильнуть от обязанности прибрать за собой. За это расплачиваются островные государства, которые попросту уходят под воду. Или менее обеспеченные люди, не имеющие возможности приспособиться к изменениям климата: они не могут позволить себе заново отстроить свои дома и засеять поля, уничтоженные ураганами, или переселиться в безопасные места. А еще за это будут отвечать наши дети или внуки. Им придется жить в том мире, какой мы им оставим.

Такое уклонение от ответственности получило название экстернализации.

Социолог Стефан Лессенич в своей книге «После нас хоть потоп» (Neben uns die Sintflut) объясняет, что тяжелую расплату за благосостояние западного мира мы по большей части перекладываем на других. И нас либо совершенно не интересует, сколько так еще сможет продолжаться, либо мы сознательно закрываем глаза на эту проблему. Это искусственная реальность, о которой я уже говорила. Лессенич называет такое общество экстернализированным.

«Мы не просто живем не по средствам, – пишет он, – мы живем не по средствам других людей» [ [39] Stefan Lessenich, Neben uns die Sintfl ut, München 2016, S. 196. ].

Мы откармливаем наших мясных коров соей, которая у нас не растет. Вывозим ее из Южной Америки, где ради выращивания сои уничтожаются влажные тропические леса и луга – чтобы мы в Германии могли иметь больше мяса, чем нам требуется, и дешево продавать его на экспорт, лишая, таким образом, южноамериканских крестьян возможности разводить скот, потому что у них нет доступа к такому количеству дешевой сои.