Анатолий Томилин - Занимательно о космологии

Посмотрите на карту и представьте себе эти просторы без железных и шоссейных дорог, без самолетов и автомобилей. Попробуйте представить себе время, когда самым быстрым способом передвижения была верховая лошадь, и вы поймете, что территория Римской империи была слишком большой.

Завоевания римлян в отличие от походов Александра Македонского мало что нового приносили покоренным народам. Своей развитой культуры с богатыми традициями у Рима не было. Пересадка же греческой культуры на почву Италии произошла слишком поздно. Во-первых, и сама греческая цивилизация уже клонилась к закату. Во-вторых, приняв парадную сторону греческой культуры, высшие классы римского общества в глубине души презирали своих учителей. Например, основатель римской прозаической литературы и выдающийся государственный деятель Катон Старший (II в. до н. э.) ненавидел греческую науку. Он всю жизнь боролся против греческой образованности, считая, что философы лишь развращают римлян.

С древнейших времен, говоря о науке, люди сравнивали ее со светом, считая, что знания освещают путнику дорогу. В наши дни это сравнение не изжило себя. К науке оказалось приложимо еще одно качество света. Читатель, конечно, знаком с фотоном — элементарной частицей света, обладающей корпускулярными и волновыми свойствами. Одно из ее свойств заключается в том, что масса покоя фотона равна нулю. То есть, чтобы существовать, частица должна непрерывно двигаться. Не так ли и наука?.. Знания, которые не развиваются, начинают деградировать и в конце концов исчезают. А какое практическое применение открытиям эллинов или римлян мог дать рабовладельческий строй? Труд — удел раба. Отсюда: презрение к тем, кто пытается приспособить знания для нужд практической жизни, и отрицание роли эксперимента, и преклонение перед догмами.

Мы говорим: астрономия развивалась из нужд мореплавания. Но у греков почти не было судов, способных выйти в открытое море. Путешествия совершали финикийцы. А ленивые римляне предпочитали риску дальних странствий чтение переведенной гомеровской «Одиссеи». Истинные знания философов применения не находили и постепенно предавались забвению, утрачивались. Постепенно мифы и легенды снова пришли на место натурфилософских гипотез.

Конечно, дело, начатое философами, не могло остановиться сразу. Некоторое время оно катилось по инерции. Но каковы результаты сложного и длительного пути греческой, эллинской и римской астрономии?

Примерно около 280 года до нашей эры Аристилл и Тимохарис составили первый в Европе звездный каталог. Около 230 года до нашей эры александрийский астроном Эратосфен, наблюдая тень от гномона (часы) в Сиене и Александрии, определил окружность Земли. Длина ее 250 тысяч египетских стадий (примерно 45 тысяч километров).

В период приблизительно от 180 до 125 года до нашей эры жил Гиппарх — величайший астроном древности. Он составил первые лунные и солнечные таблицы, изобрел несколько астрономических инструментов, ввел систему географических координат для определения положения точки на земной поверхности. Гиппарх составил звездный каталог, содержащий описание положений 1022 звезд, открыл прецессию.

Наконец, к 46 году до нашей эры по указанию Юлия Цезаря александрийский астроном Созиген произвел реформу римского календаря. За начало года было решено принимать 1 января. И счет по юлианскому календарю начался с 1 января 45 года.

Новая эра не отметила свое наступление особыми научными результатами. Примерно в 150-м ее году создается Клавдием Птолемеем «Великое математическое построение астрономии в XIII книгах» — труд, названный впоследствии арабами «Альмагестом». Эта работа до середины XVI столетия являлась самой полной астрономической энциклопедией. Птолемей окончательно закрепил и узаконил геоцентрическую схему устройства Аристотелевой вселенной.

Читатель, безусловно, уже ждет, что сейчас автор развернется и даст волю своей фантазии, описывая портрет великого астронома древнего мира. Но увы. Еще на первых страницах «обращения» автор клятвенно обещал не пользоваться материалом без знака исторического ОТК: не сохранилось ни облика, ни единой черты характера этого астронома, никто не знает точных дат его рождения и смерти. Остался лишь его труд из тринадцати книг.

Птолемей улучшил и расширил теории своих предшественников, добавил к ним свои наблюдения и довел теорию эпициклов до такого совершенства, что, пользуясь ею, астрономы могли по геоцентрической системе делать некоторые практические расчеты для астрономических целей. Очевидно, с тех пор стала развиваться традиция считать, что чем большее значение в науке имеет математика, тем точнее становится сама наука. И что между точностью и истиной существует прямое соответствие. Мы еще встретимся впереди с тем явлением, когда самые различные и непримиримые гипотезы будут одинаково хорошо согласовываться с описываемым явлением, пока какие-то опытные данные не перевесят чашу весов в пользу одной из них.