Array Белькампо - Современная нидерландская новелла

«У-253» бесшумно скользила сквозь мрак на поверхности, овеваемая теплым ветром. Тьма тихо плескала в корпус. Несколько матросов побежали по мокрой палубе на нос и открыли машину. Поспешно помогли Бррузу влезть, надели на него хобот кислородной маски, но, прежде чем они успели опустить колпак, офицер с базы, который тоже вышел на палубу, бросился жать Броузу руки, задыхаясь, бормотал невразумительные слова, фразы и, почти невидимый в ночи, то склонял, то вскидывал голову; он лепетал, задыхался, плакал, а Броуз кивал ему и ответ и тоже плакал, и слезы затекали ему в открытый рот…

Когда туман у него в голове рассеялся, все было пусто, над ним был колпак, а позади него стальное чудище задраивало свой люк. Внезапно он ощутил всю беспредельность окружающей ночи — беспредельность мира, где его нет. Кругом все пошло вверх, вода ритмично зашлепала в колпак, а потом накрыла его, и в этот миг в наступившей тишине Броуз вдруг осознал, что человек — это космический зверь, рождающий богов и борющийся с ними, претворяющий свой разум в машины. С головой в колпаке, уже глубоко под водой, он застучал зубами, ужасаясь неизмеримости чуда, которое вдруг предстало ему.

Он увидел, как человек явился из космоса на тихую землю, неся с собой беспокойство мыслей и слов. Молнией промелькнула перед ним вся история человека: вот он живет среди лесов, посылая к небу таинственные сигналы, разводя костры, вот мало-помалу из человеческого мозга выступают слова — фантомы, которые медленно заполоняют землю, обернувшись машинами, обернувшись заводами, электростанциями, которым несть числа, и все они таинственным, непостижимым образом продолжают человеческое тело: мысль обратила ноги человека в колеса, а руки в корабли, самолеты и пушки, а кожу — в каски и блиндажи, сердце — в электричество, а уши и глаза — в радары и телескопы. Единое человеческое тело из стали, оно изрыгает дым, вращается, сыплет искрами, оно распростерлось по всей земле, и вторглось внутрь земли и под воду, и кружится в воздухе, и его же слова падают на него дождем бомб и огня…

С раскрытым ртом, скользя глубоко в черной толще воды, Броуз прозревал усовершенствованного человека: широко расставив ноги, обратясь лицом на восток, вставало разлагающееся чудовище с глазами волка и руками Христа, взор его был устремлен в космос, а под черепной коробкой — географическая карта, и самого человека не видно под оружием и орудиями пыток, которыми он утверждает свою веру; усовершенствованный человек — ревущий огненный столп, бог костров инквизиции.

— Сейчас восемь часов сорок девять минут двенадцать секунд. Мы находимся на рубеже первой защитной зоны каравана. Центр каравана приблизительно в девяти милях. Караван движется со скоростью пятнадцать узлов в направлении на северо-северо-восток. В воздухе большое количество самолетов. Ваши координаты…

Оцепенев, Броуз слушал голос в наушниках. Жесткий и сухой голос капитана. Ноги у Броуза были словно из синего прозрачного льда.

— Через сто двадцать секунд начинаем разворот. Отделяйтесь от нас через шестьдесят секунд. Вы меня поняли?

Броуз хрипло сказал:

— Так точно.

— Сейчас восемь часов пятьдесят минут четыре секунды.

Броуз задрожал и уставился на приборы, напряженно прислушиваясь, не скажут ли еще чего-нибудь в наушники. Внизу металл слабо звякнул о металл. Сейчас провод перережут, а рации ему не дали, это было бы слишком опасно. Послышались шаги. Металл продолжал слабо ударяться о металл.

— Отделяйтесь через десять секунд.

Вдруг он услышал беготню и крики, сумятицу звуков, как при драке. Он поставил ногу на стартер и, не сводя глаз с хронометра, напряженно вслушивался.

— А! Пустите… Нет… Броуз!

Шум борьбы, стон — это был офицер с базы, он протестовал, хотел все отменить, исправить мир…

— Ха-ха, о-ля-ля! — закричал Броуз, пнул ногой стартер, вибрация охватила его, а через мгновение в ушах его стояла такая тишина, будто вся солнечная система провалилась в тартарары.

Он погрузился на глубину ста пятидесяти футов и подумал: я могу вернуться и взорвать «У-253». Но капитан, видимо, предусмотрел такую возможность. Подводная лодка уходила зигзагами, извиваясь ужом в безграничном водном пространстве, — капитан спасал не себя, а свое судно, то есть все-таки себя. Броузу ни за что не догнать его.

Но Броуз и не думал его догонять. Не спуская глаз с приборов, он летел вперед сквозь толщу воды. Вода посветлела, стала нежно-голубой, и в ней кишели мелкие рыбешки. На его руках, сжимавших руль, побелели суставы. Проходила минута за минутой, а он мчался к цели. Он не существовал. Он был плодом воображения адмирала, и — в ином обличье — плодом воображения капитана, и уже в третьем обличье жил в воображении офицера с базы. Через четверть часа он на какую-то долю секунды возникнет в воображении Зверюги в виде раскалывающегося железа, огня и смерти. Ничто иное для человека и недоступно. Никто не существует иным образом, кроме как в виде тысячи разных, отрицающих друг друга фантомов в воображении других фантомов — фата-моргана, мираж в пустыне. Броуз тяжело дышал, глаза, следящие за приборами, расширились. Человек выражает себя в словах, хватается за рычаг управления и, подобно божеству, летит по воздуху или по воде, думал Броуз. Глаза у него вылезали из орбит. Эта машина — его тело. Теперь он сам из железа. Своим телом он протаранит дымящееся тело Зверюги. Фантом человеческой души не вмещался в воображение мешка плоти и крови. Душа стала искать себе более просторные обиталища. В начале было слово, и слово превратилось в машину. Однажды где-нибудь в порядке и чистоте лаборатории электронный мозг вдруг выдаст перфокарту, ниспосланную во спасение человечества, и люди узнают о том, что у них теперь новое тело, и все и вся преклонят колена перед deus ex machina [15] Бог из машины (лат.). .