Конрад Мейер - Амулет

Мальчик поверил мне. В его глазах загорелась надежда, и он стал рассказывать:

— У меня был один очень плохой день. Впрочем, другие были не намного лучше… Это случилось осенью, когда я отправился с Гонтраном к его дяде, магистру ордена, в Компьень. Мы собирались там поупражняться в стрельбе. Так мы хотели развлечься и в то же время проверить свое зрение.

У нас была легкая коляска. Мы ехали среди облаков пыли, и Гонтран излагал мне свои планы на будущее. Его привлекала только военная карьера, и ничто другое. Магистр принял нас радушно. Наконец мы с Гонтраном отправились на стрельбище. Там он ни разу не попал в цель из-за своей страшной близорукости. Он кусал себе губы, ужасно волновался, но от этого рука его становилась все менее твердой, между тем как я попадал в черный кружок, потому что ясно видел и спокойно целился. Магистра зачем-то позвали, и Гонтран послал лакея за вином. Он опрокинул несколько стаканов, и рука у него стала дрожать. С выпученными глазами и искаженным лицом он бросил пистолет на траву, потом снова поднял его, зарядил свой и мой и отправился со мной в гущу парка. Там на полянке он взял один пистолет себе, а другой предложил мне. «Я хочу покончить с собой! — вскричал он в отчаянии. — Я слеп, а слепые не годятся для военной службы. Но если я не гожусь, то не хочу жить! Ты должен сопровождать меня! Ты тоже не годишься для жизни, хотя и великолепно стреляешь. Но ты самый большой дурак на свете, всеобщее посмешище!» — «А что скажет Бог?» — спросил я. «Хорош этот Бог! — презрительно рассмеялся он, погрозив кулаком небу. — Меня он наделил охотой к военной службе и слепотой, тебя наградил телом и не дал ума!» Мы стали бороться. Я обезоружил его, и он бросился в кусты.

С тех пор я стал несчастным человеком, ибо Гонтран высказал то, что я знал, но скрывал от самого себя. Мне стало постоянно казаться, что сзади меня кто-то произносит слово «дурак». На улице, в школе. Возможно, мои товарищи, на которых вообще у меня нет оснований жаловаться, называли меня так только для краткости, когда думали, что я их не слышу. Даже женщина, продающая булки, которая торгует у нашего колледжа, старается надуть меня, и зачастую чрезвычайно грубо. А все потому, что она слышит, как меня называют дураком. А между тем на стене в колледже висит распятие Спасителя, который пришел к нам проповедовать справедливость по отношению ко всем людям и милосердие к слабым.

Жюльен умолк и, по-видимому, задумался. Потом он продолжил:

— Я не хочу выставлять себя лучше, чем я есть на самом деле, господин Фагон. У меня тоже бывают дурные мысли, но я никогда не позволил бы себе в какой-нибудь игре несправедливо распределить свет и тень. Как же может Бог привязать гири к ногам человеку, бегущими с другими наперегонки, и сказать ему: «Беги с ними вместе!» Часто, господин Фагон, я перед сном страстно умолял Господа, чтобы то, что я с трудом только что выучил, укрепилось за ночь в моей голове. Другим это дается от природы, я же просыпался и ничего не помнил. Может быть, — робко прошептал он, — я не прав по отношению к Господу Богу. Может быть, в доброте своей он охотно помог бы мне, но он не всегда в силах это сделать. Возможно ли это, господин Фагон? Когда мне приходилось очень плохо, меня во сне посещала мать и говорила: «Держись, Жюльен! Тебе еще будет хорошо!»

Эти невероятно наивные мысли и детские противоречия вызвали на моем лице улыбку, должно быть, похожую на гримасу. Мальчик испугался. По-видимому, уверенность покинула его во время рассказа. Как бы чувствуя, что он слишком долго говорил, он резко и не без некоторой горечи заметил:

— Теперь всякий знает, что я глуп, даже сам король. А от него мне очень хотелось это скрыть. Один только мой отец не хочет этому поверить.

— Сын мой, — сказал я и положил руку на его стройное плечо. — Я не буду с тобой философствовать, но если ты согласишься довериться мне, то я помогу тебе преодолеть все житейские трудности. Правда, ты, несмотря на свое знатное имя, не будешь командовать ни армией, ни флотом, но зато и не навредишь королю и отечеству легкомысленно проигранным сражением. Имя твое не будет стоять в анналах нашей истории подобно имени твоего отца, но оно будет внесено в книгу праведников. Ты ведь знаешь слова Евангелия: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное».

Теперь слушай! Во-первых, ты отправишься в армию и будешь бороться в наших рядах за короля и за Францию, которая находится в тяжелом положении. Под градом пуль ты узнаешь, суждено ли тебе жить. Я позабочусь о том, чтобы ты скорее попал в армию. Там ты останешься или вернешься с самоуверенностью отважного человека. Мужчина должен обладать уверенностью в себе! Никто не посмеет смеяться над тобой. Затем ты станешь простым слугой своего короля и будешь добросовестным образом исполнять свой долг, так как это тебе свойственно. Ты честен и предан, а подобные люди нужны его величеству. Среди тех, кто его окружает, таких не много. Конюшня, охота, сторожевая служба — что-нибудь для тебя да найдется. Твое происхождение будет отличать тебя от других независимо от твоих заслуг. Пусть это сделает тебя скромным. Его величество, после того как он устает на совещаниях, любит иногда свободно побеседовать с молчаливым и безусловно преданным слугой. Ты слишком прост, чтобы вмешиваться в интриги, но зато тебя они не погубят. Как принято в этом свете, за твоей спиной будут издеваться и насмехаться, но ты не оборачивайся. Будь добр и справедлив со своими слугами и не заканчивай дня, не сделав доброго дела. От остального откажись!