Илья Сушенцев - Слушая других

С другой стороны, если клиент пришел и сидит напротив меня, то значит, он хочет получить помощь и моя задача — дать ему эту помощь (даже если для этого сначала понадобиться объяснить ему, почему жить счастливой и здоровой жизнью — это хорошо). В конце концов, преодоления сопротивления — тоже часть психотерапии и часть работы.

— И как будет проходить это? — спросил он.

— Ты имеешь ввиду психотерапию? — не понял я.

— Ну, да... я смотрел пару фильмов и там.

— И там людей привязывают к кровати и бьют током?

— Нууу...

— Мне бы очень хотелось применять электрошок, но сертификата на это у меня нет. Поэтому будем работать по старинке: вопрос — ответ, потом слезы — сопли, перенос во все стороны... А после расстаёмся, и ты мечтаешь стать психологом.

Это было самое короткое и точное описание процесса психотерапии, которое я когда — либо давал.

Марк покачался на стуле и покусал губу.

— Я... мне правда плохо, понимаете?

— Ммм, — я помедлил, подбирая максимально честный ответ. — Я не знаю, каково тебе, но я верю, что тебе плохо.

— Почему?

— Что почему?

— Ну, почему вы верите, что мне плохо?

Вопрос был достаточно неожиданным.

— Потому что ты сказал об этом, — ответил я.

Он опустил голову, пряча мокрые глаза — похоже, ответ был для него настолько же неожиданным.

В нём чувствовалась какая-то надломленность. А ещё мне казалось, что он всё время меняется и ускользает от меня. Я не знал, чего ожидать от него в каждый следующий момент. Это не было похоже на обычную «взрослую» предсказуемость. Обычно структура личности была видна более или менее сразу, через короткое время всё складывалось в единую картину и человек представал передо мной в своём уникальном многообразии. С Марком было по-другому. Было ощущение отсутствия некоторых «взрослых» частей: четкой личной этики, способности позаботиться о себе и каких либо целей.

Он был потерянный.

Надломленный и потерянный — вот, пожалуй, два самых точных определения для Марка.

Я дал ему некоторое время прийти в себя. Похоже, что он впервые столкнулся с тем, что кто-то просто верит ему и его чувствам, не пытаясь переубедить или обвинить. Постепенно, он вновь стал контролировать свои эмоции и снова закрылся

от меня.

Я сделал глубокий вдох и сказал серьёзным тоном:

— Ок, я вижу, что тебе плохо и есть о чём поговорить, но ты испытываешь трудности. Мы можем либо преодолеть их вместе, либо...

— Либо что?

— Либо ждать пока тебя укусит радиоактивный паук и с «большой силой придёт большая ответственность», — таким же серьезным тоном закончил я.

— Круто... — он мечтательно посмотрел в окно. — Тогда я стану супергероем...

— Понеслась душа в рай...

— И мне понадобится имя...

— Ага, «Мёртвый Бассейн» [15], как тебе?..

— Я буду очень крутым супергероем...

— А ещё лучше: «Капитан Мёртвый бассейн», а?

— И у меня будет супер сила...

— А также красные трусы поверх синих трикошек...

— Я смогу сделать столько всего...

— Проснуться по первому будильнику? Лечь спать до одиннадцати вечера?

— ...Тогда я изменю свою жизнь.

Это фраза прозвучала с отличной от других интонацией: похоже, что Марк сказал о чём-то действительно важном для себя. Это означало, что я смог установить с ним контакт.

Я кивнул и спросил мягким, но серьезным тоном:

— А как бы ты тогда изменил свою жизнь?

Он наморщил лоб и сразу стал очень взрослым.

— Я... — секунду он медлил, но потом попытался продолжить «игру»:

— Я вырыл бы себе бэт-пещеру! — он улыбнулся, но это не была настоящая улыбка — уголки его глаз не улыбались.

— Да-да, нанял бы себе дворецкого, купил бы черный кожаный обтягивающий костюм, — сказал я скороговоркой и повторил тем же мягким и серьезным тоном:

— Но что бы ты хотел изменить в себе? Как бы ты хотел изменить свою жизнь?

— Я... я хотел бы сам решать, что мне делать и что мне хотеть в этой жизни! — это было сказано с некоторым гневом.

Это была эмоция, которую Марк смог показать мне благодаря тому, что раскрылся. Признаться, этот процесс требовал больших усилий от меня и если бы мозг мог потеть, то сейчас мне было бы необходимо полотенце для него.

— Ты злишься, — я назвал его чувство, чтобы он лучше осознал, что с ним происходит сейчас.

— Ну, а как тут не злится?!!

— Хорошо, похоже, что ты очень сильно на что-то злишься, и ты имеешь на этот гнев право.

На мгновение его лицо замерло, но потом на нем появилась гримаса боли.