Андрей Десницкий - Сорок вопросов о Библии

Но неужели тот, кто писал этот текст, был настолько глуп и невнимателен, что не заметил этого противоречия? Да нет, конечно. Видимо, он считал его не противоречием, а двумя взглядами, раскрывающими разные стороны одних и тех же явлений. Первая глава показывает единство мужчины и женщины, их достоинство как «венца творения». Вторая глава подчеркивает столь важное для патриархальных обществ первенство мужчины, но вместе с тем – нужду каждого человека в другом, подобном ему , чему и служит разделение полов. Первая глава выстроена по хронологическому, вторая – по логическому принципу.

Таких примеров в Библии очень много. Самый известный – четыре Евангелия, то есть четыре книги, рассказывающие, каждая по-своему, одну и ту же историю. В главном они совершенно согласны, но детали повествования могут различаться. Так, о благоразумном разбойнике, который на кресте просил Христа: «помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» – рассказывает один Лука (23:40–43), а Матфей (27:44) и Марк (15:32) кратко сообщают, что «распятые с Ним поносили Его». Противоречие? Да. Но означает оно только то, что два евангелиста просто ничего не знали об этом разбойнике, а Лука, который, как он сам писал, «тщательно исследовал всё» (Лк 1:3), добрался и до этой важной детали.

На самом деле это только подтверждает достоверность Евангелий как исторических свидетельств. Ведь если в суде четыре свидетеля слово в слово повторят одну и ту же версию, скорее всего, они просто сговорились: четыре человека не могли запомнить одно и то же событие совершенно одинаково. А если каждый рассказ отличается от других какими-то деталями, но совпадает с ними в главном, значит, это действительно правда.

Конечно, и в древности у христиан возникало желание свести все четыре Евангелия в одно, чтобы ничего не упустить. В середине II в. некто Татиан даже составил такую «сводную версию», соединив параллельные повествования. Это, кстати, отлично доказывает, что к тому времени каноническими признавались именно эти четыре Евангелия и никакие другие. Его версия получила название «Диатессарон» (от греческого диатессарон – буквально «по четырем»), но Церковью она была отвергнута. Как и при составлении окончательного текста книги Бытия, было решено сохранить всё многообразие голосов, чтобы каждый мог услышать то, что ему сейчас ближе и нужнее.

Может, было бы лучше, если бы Ангелы принесли людям некий готовый, совершенно безупречный текст? Но Библия – это Откровение, которое раскрывается в истории избранного народа, Церкви, всего человечества. Раскрывается оно и в истории отдельных людей. Это не взгляд на Бога и человека из холодного космоса, а рассказ о них, созданный живыми людьми для живых людей. Он несет на себе отпечаток личности тех, кто создавал этот рассказ, и тех, кто донес его до нас, и мы сами воспринимаем его по-разному, в зависимости от наших личных особенностей и нашего опыта.

Вот отсюда, в конечном счете, и все разночтения.

«Библия противоречит современной науке, грамотный человек не может относиться к ней серьезно, этот сборник древних мифов давно устарел», – такие суждения постоянно звучат на протяжении последней пары сотен лет. Другие люди, напротив, говорят, что Библия полностью соответствует всем научным данным: например, излагает в своеобразной манере историю возникновения звезд и планет, нужно только правильно ее читать. Кто же прав и насколько Библия на самом деле соответствует научным данным?

Мы живем в эпоху диктатуры науки. «Ученые доказали, что…» или «в результате исследований выяснилось» – такими заголовками пестрит пресса, и, приглядевшись внимательнее, мы обнаружим, что значительная часть подобных утверждений на самом деле связана не столько с наукой, сколько с откровенной рекламой.

И те, кому сегодня за 20, родились в стране «научного коммунизма». Весь общественный строй, основанный на вере в несколько марксистско-ленинских догм и в их текущую партийную интерпретацию, объявлялся строго научным, доказанным и потому прогрессивным и неоспоримым. На практике, как мы убедились, это была идеология, которая старательно игнорировала множество неудобных для нее фактов, отчего в конечном счете и потерпела поражение. По сути дела, даже не идеология, а своеобразная атеистическая религия.

Далеко не всё, что называется «наукой», является ей на самом деле. Наука по определению вещь спорная и переменчивая: на смену стройной механике Ньютона пришли теория относительности и квантовая физика, которые в корне пересмотрели картину мира. Ученые вечно спорят друг с другом и опровергают предшественников, никто не может быть уверен, что через сто или тысячу лет не появятся новые теории и модели, которые перевернут наши нынешние представления, кажущиеся незыблемыми.