Сергей Тухолка - Процессы о колдовстве в Западной Европе в XV–XVII веках

18 августа 1634 года в 5 часов утра этот суд, далее не вызывая Грандье, признал его виновным в колдовстве и в наведении бесов на урсулинок и приговорил его к сожжению на костре и к предварительной пытке обыкновенной и чрезвычайной, дабы узнать имена его сообщников.

Лобардемон немедленно отправил в тюрьму фельдшера Фурно с приказом обрить у Грандье все волосы на теле и срезать ему ногти, под которыми иногда скрывается-де талисман молчания. Однако фельдшер не исполнил последней части приказания.

Затем в 9 час. Грандье был приведен в заседание суда, куда в то время впустили и много любопытных.

Грандье спокойно выслушал чтение приговора, к которому он уже давно был приготовлен, и в трогательных выражениях безо всякого раздражения против судей заявил, что он никогда не занимался колдовством, что он отрекается от дьявола и умоляет Бога, чтобы кровь, пролитая Иисусом Христом послужила ему во спасение. Он просил судей умерить жестокость его мучений, но прибавил, что надеется твердостью в муках искупить грехи своей прежней жизни.

Эти слова произвели такое впечатлите на присутствующих и даже на судей, что Лобардемон поспешил удалить публику.

Затем Лобардемон предложил Грандье подписаться уже на готовом признании в колдовстве, аналогичном вероятно исповеди Гоффриди, но несмотря на все угрозы и обещания, Грандье решительно отказался это сделать. Напрасно судьи, желая успокоить свою совесть, убеждали Грандье сознаться, говоря, что раз они все единогласно признали его виновным, то очевидно они не ошиблись.

Отсюда Грандье немедленно перевели в комнату пытки. Тщетно он просил послать ему одного из двух выбранных им священников для исповеди.

Ему дали лишь ¼ часа для молитвы.

Молитва эта была услышана и записана г-ном Обеном, помощником начальника полиции (M-r Aubin lieutenant du prevôt).

В этой молитве Грандье просил у Бога отпущения грехов и помощи для перенесения страданий.

В заключение он просил Бога простить его врагам и обвинителям и оставлял на Его попечение свою мать.

Едва он окончил молитву, как палачи уже схватили его и приступили к пытке испанских сапогов (brodequins). Растянув его на спине они привязали к его ногам по две доски снаружи и внутри и стянули доски веревками оставив лишь небольшие дырки между оборотами веревки. В эти дырки они стали вгонять клинья ударами молотка. Кости Грандье скоро были раздроблены и на минуту он лишился чувств. Из 8 клиньев оставалось вбить еще четыре и палач показал их Грандье, «Вы можете принести еще целую охапку, мой друг», – кротко сказал пытаемый!

Вопрос о несуществующих сообщниках Грандье понятно никого не интересовал, но бывшие при пытке экзорцисты Лактанс и Транкнль все старались добиться от него признания, обещая ему уменьшение мучений. «Dicas, Dicas» (сознайся) в ярости кричал ему монах Лактанс под аккомпанемент ударов» молотка.

«Думаете ли вы, – отвечал Грандье этим бесноватым, что человеку позволено ложно сознаться в преступлении, чтобы избавиться от боли?»

Приведенные в бешенство стойкостью Грандье монахи схватили два оставшиеся клина и стали сами вбивать их с такой яростью, что ноги мученика обратились в настоящую кашу.

Но Грандье не произносил ни слова упрека ни судьям, ни своим мучителям и только молился.

Пытка продолжалась ¾ часа. Затем Грандье уложили на соломе и в полдень дали ему немного пищи.

В 4 часа его одели в пропитанную серой рубашку «Sambenito» и на телеге, так как сам он не мог двигаться, повезли на место казни.

Перед церковью Св. Петра, где Грандье был священником и перед монастырем урсулинок, процессия остановилась и Грандье вынули из телеги и поставили на колени, дабы он и здесь выслушал чтение приговора. Но не будучи в состоянии держаться на размозженных ногах, Грандье упал лицом на землю и так лежал, пока его снова не положили на телегу.

На площади Св. Креста был воздвигнуть костер, на котором был поставлен столб с железным сидением посредине. На этом сидении привязали Грандье, и милосердные монахи Лактанс и Транкиль, не будучи в состоянии дождаться палачей, сами подожгли костер.

Грандье было обещано, что когда огонь займется, то палач задушит его, затянув веревку, привязывающую его шею к столбу, но монахи сделали на этой веревке узлы, и палач не мог стянуть ее, так что Грандье сгорел живым.

Среди дыма и пламени костра многочисленная толпа слышала, как Грандье взывал: «Deus, Deus meus ad te de luce vigilo» [4] (псалом 62-й) и «miserere mei Deus» [5].