Барт Эрман - Как Иисус стал богом

Еще одна отличительная черта этого исповедания веры и дополнений к нему Павла (стихи 5–8) – это то, что Павел как будто стремится дать исчерпывающий перечень людей, которым Иисус явился после своего воскресения. Основанием для такого вывода стало то, что, перечислив остальных людей, видевших Иисуса, Павел указывает, что «после всех» Иисус явился ему самому. Как часто считается – и, на мой взгляд, справедливо – эти слова означают, что Павел дает здесь самый полный список из всех возможных. Но этот список действительно кажется странным, не в последнюю очередь потому, что апостол не упоминает в нем ни одного женского имени. В евангелиях именно женщины обнаруживают пустую гробницу, а в двух из них – от Матфея и от Иоанна – именно женщины впоследствии первыми видят Иисуса воскресшим. Но Павел ничего не говорит об обнаружении пустой гробницы и ни разу не упоминает о явлениях воскресшего женщинам – ни здесь, ни в любом другом пассаже из своих посланий.

По поводу первого пункта надо сказать, что в течение многих лет исследователи придавали большое значение тому обстоятельству, что Павел, наш самый ранний «свидетель» воскресения, ни словом не упоминает об обнаружении пустой гробницы. В самом раннем из дошедших до нас рассказов о воскресении Иисуса (1 Кор 15:3–5) обсуждается явление воскресшего без упоминания о пустой гробнице, тогда как в самом раннем из имеющихся у нас евангелий, от Марка, повествуется об обнаружении пустой гробницы, но при этом не обсуждая явления (Мк 16:1–8). Это привело некоторых исследователей, в том числе специалиста по Новому Завету Дэниела Смита, к мысли о существовании двух групп традиций – касающихся пустой гробницы и явлений Иисуса после смерти, – которые, по всей вероятности, возникли независимо друг от друга и были объединены в одну целостную традицию уже позже, например в евангелиях от Матфея и от Луки. 5

Если это верно, то в таком случае истории, связанные с воскресением Иисуса, были действительно дополнены, приукрашены, изменены, а возможно, даже выдуманы по мере того, как они в течение долгого времени рассказывались и пересказывались, много лет передаваясь из уст в уста.

Тогда что лежит в основе этих историй? Что мы можем сказать о событии воскресения с исторической точки зрения – если вообще можем сказать что-нибудь? Тут я должен сделать паузу и объяснить, почему историки – в том случае и до тех пор, пока они работают как историки, – не в состоянии использовать методы исторической науки, чтобы подтвердить, что Иисус действительно воскрес из мертвых – даже если они лично в этом уверены. Точка зрения, которую я выражаю здесь, состоит в том, что если историк (или кто-либо другой) верит в реальность воскресения, то лишь благодаря собственным религиозным убеждениям, а не историческим исследованиям. Я должен также подчеркнуть, что люди неверующие (вроде меня) не могут и опровергнутв факт воскресения на чисто исторических основаниях. Потому, что вера в воскресение Иисуса (или ее отсутствие) – предмет религиозного убеждения, а не исторического познания.

Причиной, по которой историки не могут доказать или опровергнуть, что Бог совершал чудеса в прошлом – например, воскресил Иисуса из мертвых, – стало не то, что от историков непременно требуется быть секулярными гуманистами, заранее настроенными против всего сверхъестественного. Я должен это особо подчеркнуть, поскольку консервативные христианские апологеты, желая набрать очков в дебатах, уверяют, что дело обстоит именно так. По их мнению, если бы историки не были заранее расположены отвергать все сверхъестественное, они бы наверняка признали историческую достоверность «свидетельств» того, что Иисус воскрес из мертвых. Причем должен отметить, что эти же самые христианские апологеты почти никогда не рассматривают «свидетельства» о других чудесах из прошлого, подкрепленные документами не хуже, а порой и лучше – например, показания дюжин римских сенаторов, уверявших, будто царь Ромул был выхвачен из их среды и унесен на небо, или множества верующих католиков, утверждавших, что Пресвятая Дева Мария являлась им живой – заявления, которые фундаменталисты и консервативные христиане евангелического толка, как правило, решительно отвергают, несмотря на многочисленные «свидетельства» этих чудес. Всегда легко бросаться обвинениями в «предубеждении против всего сверхъестественного», когда не думаешь, что чудеса твоей собственной религиозной традиции не могут быть исторически подкреплены; но гораздо труднее признать, что и чудеса других традиций могут быть продемонстрированы с той же легкостью.