Иеромонах Аммун (Бишкис) - Мы граждане царства небесного

Христос не просто выбирает себе учеников, но и проверяет их. И Симон Петр с честью проходит эту проверку.

« И последовали за Ним ». Для любого настоящего рыбака, ловля – это больше чем, увлечение или способ заработка. Это страсть. И отказаться от рыбалки, превозмочь свою страсть дело очень трудное и для многих почти невозможное. Но Симон Петр достигает и этого.

Это была третья проверка – проверка на веру.

Христос сам являясь пророком, царем и первосвященником, нуждался в том, чтобы и его апостолы были достойны получить от Духа Святого, хоть может и не в полной мере, дары подобные помазанию.

Когда-то в молодости, при советской власти одному из нас довелось участвовать в интересном деле. Этого парня от комсомольской организации включили в комиссию по религии при райисполкоме.

Но, как оказалось, этому предшествовали некоторые события. В те времена, советская власть зорко следила за исполнением антирелигиозного законодательства и разными способами отслеживала верующих. Например, таинство крещения. По закону оно разрешалось, но обязательно с ведома обоих родителей. Финотдел отслеживал поступления денег, а попутно и фамилии родителей. Если родители были комсомольцы, то «дело» передавали комсомольцам, если священник крестил ребенка по просьбе бабушек, без присутствия родителей – на него уходила жалоба уполномоченному.

И вот произошло ЧП – своего ребенка окрестил член партии! Да не простой, а бывший при этом заместителем прокурора области!

Естественно, что на него сразу же «наехали» партийные боссы – требовали признания, что таинство крещения было совершено без его согласия. Вырисовывался компромат на батюшку, запахло уголовным делом…

Но прокурор оказался человеком порядочным и наотрез отказался лжесвидетельствовать.

– Выложишь партбилет, – крикнул ему в лицо партийный секретарь. Возможно поспешно, возможно грубовато, но крикнул.

– Держи, – кинул на стол прокурор свою красную книжицу.

– Уволю с работы!

– В церковь уйду и сам священником стану, – ответил, теперь уже бывший прокурор.

И ведь ушел и ведь стал.

Вот лишь тогда партийное начальство поняло, какую ошибку оно совершило. Вместо «темного царства» их оппонентом оказался высококвалифицированный юрист с огромными связями в правоохранительных органах. Прокуратура на его демарш не реагировала, в милиции удивленно пожимали плечами и даже сам капитан из КГБ что-то говорил в ответ невнятное даже для него самого про свободу вероисповедования в Советском Союзе. Короче говоря, никто не хотел связываться.

Но вышестоящее партийное начальство жаждало от нижестоящего действий, намекая на возможный конец карьеры.

Вот тут и пришла кому-то идея привлечь комсомольцев. Для чего? Я думаю, что для организации провокации.

В числе привлеченных оказался и наш знакомый. Со ним культурно побеседовали и предложили «пока» посещать богослужения в единственном в городе храме, где шли службы и где уже служил тот прокурор – пока присматриваться и прислушиваться.

И вот молодой человек пришел впервые в своей жизни в храм. Всенощное Бдение. Служил Архиепископ Мелхиседек (Лебедев). Народу – битком. Сколько же у нас в городе верующих? – думает парень про себя. – И не лень им, поди после работы пришли.

Правда, в основном были, женщины, но в середине, среди людей он заметил мужчину. Тот был высокого роста, прилично одет, но плечи опущены, голова поднята, взгляд устремлен в потолок. Всю службу он стоял не двигаясь, даже не переминаясь с ноги на ногу и по его лицу текли слезы.

В шедшем своим чередом богослужении комсомолец ничего не понимал и стал наблюдать за этим мужчиной. В начале было подумал, что у этого человека случилось какое-то горе.

– Что ж, – думает, – видимо даже хорошо, что он сюда пришел, а не «топит» его в рюмке.

Потом мужчина стал опускаться на колени и через несколько минут опять поднимался. Плакать, при этом, он не переставал.

– Видимо не горе, – решил наш. – Тогда что?

И тут он понял, совершенно отчетливо понял, что ответ очень прост – этот человек верующий. Для него, все что происходит на этой службе – все то во что он верит. И окружающие его люди то же верующие. Не одурманенные «опиумом для народа», а верующие.

Поймав себя на этой простой мысли, он тут же вышел из храма и на троллейбусе отправился домой. По дороге, дома и, вообще, еще несколько дней он рассуждал о том – может ли он вмешиваться в их жизнь. Храм, богослужения – это их жизнь. Для них это все реально, все по-настоящему. Так какое он имеет право совать туда свой нос!