Андрей Тихомиров - Апостол Андрей. Наука о Новом завете

Библия изобилует множеством нестыковок, расхождений и противоречий. Это обнаруживается уже при первом ознакомлении с рассказами об учениках Христовых, о порядке их «призвания» на апостольское поприще.

Согласно Евангелию от Иоанна (гл. 1, ст. 40—49), первые ученики перешли к Иисусу от проповедника Иоанна Крестителя. Это были галилейские рыбаки Андрей и Иоанн.

Затем Андрей пошел к своему брату Симону, тоже рыбаку, и привел его к Иисусу. Взглянув на Симона, Иисус сразу определил его «душевные качества» и решил соответственно тут же его переименовать, сказав: – Ты Симон, сын Ионин: ты наречешься Петр, что значит «камень». Так появился апостол Петр. Однако в характере Петра, каким его рисуют новозаветные произведения, трудно найти подходящее обоснование такому прозвищу, носитель которого при всей своей видимой решительности отнюдь не отличался каменной твердостью и впоследствии трижды отрекался от своего учителя. Вскоре число апостолов пополнили Филипп и Нафанаил, прозванный Варфоломеем. Шестым призванным становится старший брат апостола Иоанна – Иаков Зеведеев, который именуется также Иаковом Большим, или Старшим.

По Евангелию от Матфея (гл. 4, ст. 18—22), первыми Иисус призвал «двух братьев – Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его», причем здесь уже не говорится, что до этого они были учениками Иоанна Крестителя, а Симон, как явствует из текста, уже носил второе имя – Петр. Затем призывается пара других братьев – Иаков и Иоанн Зеведеевы. Евангелие от Марка (гл. 1, ст. 16—20) придерживается этой же последовательности призвания апостолов. Одним из призванных к апостольству был мытарь. Так называли местных сборщиков податей, служивших римлянам. Мытари пользовались всеобщей неприязнью, как вымогатели и грабители народа, продавшиеся завоевателям своей родины. Согласно Евангелию от Матфея (гл. 9, ст. 9), этим мытарем был Матфей, которого Иисус застал за сбором пошлин, сказав ему «ступай за мною». Бросив свое занятие, он делается апостолом, с именем которого церковь связывает написание одного из четырех евангелий. В Евангелиях от Марка (гл. 2, ст. 14) и от Луки (гл. 6, ст. 27) мытаря зовут Левий, в дальнейшем же изложении он выступает под именем Матфея. У Иоанна эпизод с мытарем отсутствует. Вслед за Матфеем апостолами становятся его брат Иаков Алфеев (Иаков Меньшой), Леввей (он же Фаддей), Фома и Симон Кананит (по Евангелию от Луки и «Деяниям» – Симон, прозываемый Зилотом). Последним, двенадцатым по счету, попал в апостолы некий Иуда из города Кериот, что при слитном произношении и написании превратило его в Иуду Искариота. Произведения Нового завета оставляли читателей в неведении относительно конца жизни апостолов, авторитет которых как непосредственных учеников Христа все более возрастал по мере укрепления с помощью властей христианства. Только об одном из них – Иакове Большом, брате Иоанна – «Деяния» сообщают, что Ирод Агриппа убил его мечом.

Согласно преданию, многие апостолы возглавили христианские церкви и проповедовали. Петр основал церковь в Риме, Иаков Меньшой стал епископом иерусалимским, Иоанн, по преданию малоазийской церкви, действовал в Ефесе, а Фома добрался до Индии, где под видом архитектора проникал ко дворам правителей.

Угринович Д. М., М., изд-во политической литературы, 1983, с. 102—105, пишет: «Вопрос о критериях отнесения того или иного произведения искусства к религиозному сравнительно прост, если речь идет о культовом искусстве; он существенно усложняется, если мы переходим к произведениям, не связанным с культом. Очевидно, к религиозному искусству нельзя отнести то или иное художественное произведение только потому, что его тема, сюжет, образы заимствованы из религиозной мифологии. В искусстве народов Европы мы знаем немало произведений живописи, скульптуры, литературы, которые используют отдельные сюжеты и образы библейской мифологии, но по своей идейной направленности, по мироощущению очень далеки от христианства. Например, у великих художников эпохи Возрождения – Леонардо да Винчи, Микеланджело и других – религиозные сюжеты, темы и образы выступали нередко лишь как своеобразный способ воплощения чисто светского, земного содержания. Посмотрим с этой точки зрения на знаменитую «Тайную вечерю» Леонардо да Винчи. Советский искусствовед В. Лазарев полагает, что этот сюжет привлек художника», не своим догматическим содержанием; а возможностью развернуть перед зрителем большую человеческую драму, показать различные характеры, вскрыть душевный мир человека и точно и ясно обрисовать его переживания. Он воспринял «Тайную вечерю» как сцену предательства и поставил себе целью внести в это традиционное изображение то драматическое начало, благодаря которому оно приобрело бы совсем новое эмоциональное звучание» (Лазарев В. Н. Леонардо да Винчи. М., 1952, с. 49—50). Такое же земное, чуждое религиозным идеям содержание мы находим и в творениях иных значительных мастеров той эпохи. Хотя Микеланджело заимствует в большинстве случаев образы и темы своих произведений из христианской мифологии, содержание его творений, их пафос и идейная направленность не только далеки от христианства, но иногда даже ему противостоят. Скульптуры и живописные изображения Микеланджело дышат титанической мощью, в их центре – борющийся, мыслящий и страдающий человек во всем бурном кипении его страстей. Здесь нет места христианскому смирению, покорности и кротости. Любопытно, что светскую, нерелигиозную направленность художественных произведений мастеров эпохи Возрождения признают и богословы. В одной из богословских диссертаций, защищенных недавно в Московской духовной академии, говорилось, что произведения живописи на религиозные темы Леонардо да Винчи, Микеланджело и других художников той эпохи не отвечают задачам церковного искусства и не могут рассматриваться как его образцы. Даже образ Христа может трактоваться художником с нерелигиозных идейных позиций. Достаточно в этой связи указать на известную картину И. Н. Крамского «Христос в пустыне» и ряд картин В. Д. Поленова, где в облике Христа предстает не бог, а обычный человек, глубоко мыслящий и мучительно переживающий страдания окружающих его людей. Таким образом, ни сюжет, ни образы сами по себе не делают произведение искусства религиозным. Религиозным его делает общая идейная направленность, общий смысл. Если художник средствами искусства утверждает реальность сверхъестественного мира и трактует человека как существо слабое и греховное, целиком зависящее от сверхъестественного, данное произведение религиозно.».