Николай Посадский - Душа человека

Совесть – это дивное отображение Божества в человеке. Бог начертал в душе человека требования Своей святости, правды и благости, поручив ему самому наблюдать за исполнением их и судить себя в исправности или неисправности. В Священном Писании совесть именуется нашим соперником (см.: Мф. 5, 25), так как она всегда сопротивляется нашей злой воле.

Бог, творя душу человеческую, всеял в нее семена всех добродетелей. Для их правильного возрастания необходимо воздействие со стороны Бога. Но при наличии свободной воли человек может сам решать, принимать или нет эти благодатные воздействия. Вот тут и должна проявить себя наша совесть – естественный закон, просвещающий ум и показывающий ему, что добро и что зло. «Совесть во всех делах твоих употребляй вместо светильника, – советует преподобный Фалассий Ливийский, – потому что она все дела твои в жизни, как худые, так и добрые, показывает совершенно. Совесть есть истинный учитель: слушающий ее не подвергается преткновениям».

Совесть указывает человеку, что право и что неправо, что угодно Богу и что неугодно, что должно и чего не должно делать. Однако ее роль состоит не только в том, чтобы указать правильный путь, но и в том, чтобы понудить человека следовать ему. За повиновение себе она награждает человека миром и спокойствием, а за неисполнение наказывает страданиями. Совесть есть наш внутренний судия – блюститель закона Божия. Недаром совесть называют гласом Божиим в душе человека. Она есть естественное стремление к Богу и книга велений Божиих. Если мы не прислушиваемся к ее голосу, то постепенно он стихает, оставляя нас в темноте и одиночестве, лишенных ориентира и направления верного движения. Именно поэтому авва Дорофей говорит о том, что следует всегда хранить свою совесть по отношению к Богу и не пренебрегать Его заповедями даже в глубине души, втайне. Также и к ближним нужно хранить совесть, то есть не делать то, что оскорбляет или соблазняет их делом, словом, видом, взором. Даже с вещами добрая совесть учит обращаться бережно, хранить их и не портить.

Поистине великое благо для нас совесть. Наш дух создан для угождения Богу, и он постоянно стремится к этому. Однако дух был бы слеп и не знал, как удовлетворить это свое стремление, если бы им не руководила совесть. Совершая грехи, мы испытываем чувство стыда, слышим предостерегающий голос Божий внутри себя – голос совести – и исполняемся страха Божия, который один может подвигнуть нас к исканию совершенства, которое и заповедано нам словами Спасителя: Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48). И это действительно возможно для нас, потому что человек может быть жилищем Духа Святого.

Жажда Бога – третье проявление духа в человеке. Ничем тварным и земным человек удовлетворяться не может, пока не обретет полного удовлетворения в Боге, к живому общению с Которым дух человеческий всегда сознательно или бессознательно стремится. Именно поэтому, как говорит преподобный Макарий Египетский, «тело без души мертво, и без духа душа мертва для Царствия Божия». Тело, душа и дух человека находятся в известном взаимоотношении, и характер этого взаимоотношения определяется нравственным состоянием человека.

Сочетанием духа с душой животного в человеке произошло возвышение души, претворение ее в душу человеческую. Этим обусловлена в человеке многосторонность жизненных состояний (совокупности чувств, воззрений, правил), таких как «телесность», «душевность», «духовность» и промежуточных между ними. Тем же объясняется и двойственность побуждений человека в условиях земного существования: одно тянет его горе́, другое до́лу.

Когда человек в своем добром чине держится, то он живет духом, то есть водится страхом Божиим, слушается своей совести и ищет горнего. А когда он поддается влечениям души и демонам, то выходит из своего чина и то, чего хочет дух, думает достать среди тварей. Этого ему не удается, и он томится и сокрушается. Дух тут, как пленник в узах, находится в услужении у варваров – страстей и похотей. Сам он, как дыхание Божие, не может удовлетвориться ничем, кроме Бога, а потому страсти, в которых человек думает найти счастье, приобретают в нем какой-то безграничный размах. Почему животные потребности у животных проявляются и находят свое удовлетворение в свою меру, а у человека, когда он предается чувственности, чувственные потребности не имеют ни предела, ни меры? Потому что эту безмерность сообщает им дух, попавший к ним в плен. Человек безмерностью удовлетворения своих страстей желает затушить свою жажду Бесконечного, по образу Которого создан и Который единый может дать ему покой и радость.