М. Аль-Джанаби - Философия современной мусульманской реформации

Превращение радикалистского феномена в механизм производства и активизации «новых» политических сил, его преобразование в модель руководства сопровождалась подавлением единства логики и истории в политической мысли как рационального «иджтихада» в управлении государством и обществом. Идея гражданского общества, свободы и управления постепенно сошла на нет и исчезла, а ей на смену появились выпуклые черты «политического лидера», «вождя масс», «духовного отца». В этой формуле разъедались все рациональные перспективы; следовательно, она заключала в себе постепенное растворение этих перспектив, будучи скорее «пережевыванием» времени, нежели историческим опытом. Неизбежным следствием стало постоянное, «системное» воспроизводство упадка. Одной из наиболее рельефных черт данного явления стало усиление психологии и менталитета политического радикализма, светского и религиозного тоталитаризма, всего того, что приводило к разрастанию упадка с различными его формами, уровнями и сферами. Упадок – это фактическая колыбель экстремизма и радикализма. Дело здесь не только в том, что он снабжает поверхностное сознание всевозможными легко и быстро усваиваемыми формулами и символами, но и в том, что в нём присутствует «энергия» оттачивания иллюзий социальных отбросов, полуграмотных людей в духе насилия и разрушения. В этом заключается секрет колоссальной способности, максимальной готовности современного исламского экстремистского салафизма (ханбализма) к вульгаризации ценностей рациональной умеренности.

Большинство исламистских фанатичных, экстремистских, радикальных и террористических движений представляют собой разнообразные модели ханбализма. Это наглядно проявляется в его новых формах, которые можно обозначить как обновленный ваххабизм. По своей мировоззренческой структуре, культурному менталитету и психологическому настрою ваххабизм представляет собой явление, в наибольшей степени отражающее время идейного, духовного и ментального упадка ислама. Его современный подъём означает осовременивание упадка в одной из его наиболее жестоких, губительных и отвратительных теоретических и практических форм. Следовательно, достижение радикальным исламистским движением своей кульминации в модернизированном ваххабитском салафизме указывает на то, что можно назвать окончательным возобладанием радикализма в современной истории. Речь идет о накоплении радикалистского менталитета и психологии в тоталитарной религиозной модели, вобравшей в себя всё иррациональное в арабском и мусульманском мире, что породил двадцатый век. Окончательным итогом стало перекрывание исторической перспективы, которое, в свою очередь, продемонстрировало, что всё произошедшее было не более чем пустым прожиганием времени, отсутствием подлинной истории, то есть опытом, в котором не присутствовал культурный разум.

Вглядываясь в опыт современного арабского и мусульманского мира, в его становление и развитие в двадцатом веке, мы наблюдаем феномен перекрытия перспектив, распространения всякого рода иррациональных течений. В частности, это наглядно проявилось в резком откате от общенациональной и общемусульманской идеи к замкнутому узкострановому национализму, от либерализма к тоталитаризму, от секуляризма к клерикализму, от открытости к закрытости, от мира к насилию, от общества к племени, от религии к конфес-сионализму, от общности к секторианству, от освобождения к рабству. Иными словами, перед нами феномен нарушения внутреннего баланса индивида и группы, элиты и общества, власти и государства, культуры и мысли, патриотизма и общенациональной идеи. Такой дисбаланс отражает антагонизм, противоречие предполагаемому соотношению времени и истории. В том смысле, что время «бродит», а история разлагается, что означает отход от естественного развития, то есть всё то, что мы обозначили как «опыт без участия собственного культурного разума». Именно это сделало возможной утрату арабским и мусульманским миром способности творить собственную современную

историю, вынудило его топтаться на месте спустя более чем два столетия.

Утрата собственного культурного разума идентична невозможности проникновения реформаторской идеи в ткань общественного и национального самосознания, в структуру государства, политической системы и культуры. Реформизм – прежде всего культурный разум, который отражает абстрактную и перспективную значимость реформаторской идеи, порождённой и оформленной традициями мусульманского реформизма вообще и современного в частности как собственным историческим культурным опытом, а следовательно необходимой для перехода от религиозно-политического этапа, или этапа политической теологии, к этапу светской, гражданской политики.