М. Аль-Джанаби - Философия современной мусульманской реформации

Современный исламоцентризм специфичен с точки зрения своих составных частей, крупных принципов и практических целей. В ходе его современного исторического развития накопилось критическое видение европейского опыта и его практического политического, социального и нравственного воплощения в мусульманском мире. Это была попытка заполнить созданную колониальным вторжением пропасть между историей и сознанием, между реальной действительностью и парадигмами специфической культуры, между перспективами и источниками исторического и культурного сознания – с тем, чтобы затем перейти к перекладке нужных камней, дабы укоренить имманентность культурного сознания в знании и действии. Иначе говоря, нужно было достичь скрытого консенсуса в современном общественном и политическом сознании мусульманского мира относительно необходимости создания таких жизненных систем, которые черпали бы свои идейные и духовные парадигмы из культурной истории мусульманской цивилизации и представляющих её разнообразных наций. В дальнейшем следовало сориентировать «джихад» и «иджтихад» мусульман в различных областях в направлении эффективного духовного «полюса» межцивилизационной борьбы, с неизбежно вытекающей из этого политической актуализацией культурных компонентов. Все проявления борьбы, вызова, противостояния, созидания и разрушения с их различными рациональными и иррациональными, гуманистическими и варварскими формами и уровнями должны были стать частью этого сложного становления. Это должно было стать предтечей живого восстановления централизма, не утратившего внутренней энергии благодаря заключённой в нём системе парадигм, пронизывающих все поры индивидуального, общественного и культурного бытия. Таким образом, всякий шаг на пути развития культурного и национального самосознания становится возвратом к первоистокам. Следовательно, всё, что происходило и происходит сегодня в мире ислама – не более чем следствие «отсрочивания» неизбежной актуализации колоссального культурного опыта, его отрыва от «духа современности». Между тем современность предполагает позитивное отрицание опыта предков.

Современное исламское реформаторство явилась наиболее сознательной и гармоничной формулой реализации такой задачи, воплощения такого видения. И неудачу, постигшую её в силу указанных выше причин, можно расценивать как неудачу «этапную». Подъём политического радикализма представляет собой оборотную сторону этой неудачи и одновременно её продолжение. Мы имеем в виду преобладание и доминирование того, что можно назвать радикальным временем, а следовательно маргинализацию структуры исторического осознания государства и нации. Это нельзя рассматривать в отрыве от специфики современного становления мусульманского мира с его различными социальными, политическими и идейными силами. Данное становление связывалось и определялось тремя крупными феноменами современной истории: колониальным захватом, «холодной войной» и подъёмом либеральной идеи. Все феномены были чуждыми (евро-американскими) по происхождению и глобальными по влиянию и масштабам. Они вовлекли всех, включая мусульманский мир, в новый процесс, выведший его из круга замкнутости, глубокой изоляции, в котором он находился в одряхлевшей Османской империи, и включили его в орбиту нового исторического движения, сумевшего пробудить в нём разрозненные течения литературного возрождения, религиознополитического реформирования и национального подъёма. Данный сложный исторический процесс не интегрировался в современное исламское (и арабское) бытие и сознание. Из-за этого сохраняется структурная диспропорция в государстве, в политической системе, в обществе и в культуре. Такое отсутствие интегрированности структуры самосознания наглядно проявилось в трёх различных формах, взаимно дополняющих одна другую в ходе современной истории. Первая из них – сложность построения современного государства и модернизации, вторая – лёгкость вовлечения в конфликт интересов и убеждений, характерный для большей части истории «холодной войны» (большей части двадцатого века). А третья заключается в подавленности, утрате способности трансформироваться в направлении демократизации и тотальной структурной реформы после прекращения исторического противостояния двух лагерей (социалистического и капиталистического).

Вглядываясь в бурный исторический опыт подъёма современного политического радикализма, мы обнаруживаем его опасную роль, его постепенное интегрирование в «систему» деспотизма и культурной замкнутости. Данный феномен сопровождался огромными изменениями, происходившими в истории геополитики мусульманского мира, распылением естественного запаса его цивилизационного, государственного и социального прогресса. Поэтому подъём патриотической и националистической мысли в условиях отсутствия необходимых для неё условий начиная с двадцатых годов двадцатого века стал всего лишь деформированным прологом к созданию механизма политического радикализма, то есть механизма бесконечного воспроизводства «отбросов», маргинальности, тоталитаристских иллюзий и идеологий и фундаменталистских убеждений. Всё это сопровождалось иррациональной активизацией масс, раздробленных и возбужденных «политических сил». Не случайно идея «сжигания этапов» истории представлялась обеспечивающей кратчайший путь к достижению национального «рая» и прогресса, горнилом, в котором должно сгореть всё грязное и порочное, что прилипло к телу, совести и разуму.