Сборник - Труды Барнаульской духовной семинарии. Выпуск 7. Богословие. История. Культура

Вместе с процессом обмирщения учения о Таинствах происходила и секуляризация изучения богословия. Сначала теология становится университетской наукой на католическом западе, постепенно обретая черты схоластического учения, оторванного от живого опыта святости. Затем эти черты стали проявляться и в нашей системе изучения богословия. Сейчас мы часто рассматриваем XIX век как золотой в нашем богословском образовании. Но в середине XIX века святитель Игнатий Брянчанинов свидетельствовал о неутешительном положении нашей богословской школы: «Науки есть, академии есть, есть кандидаты, магистры, доктора богословия… Случись с этим богословом какая напасть, и оказывается, что у него даже веры нет, не только богословия. Я встречал таких: доктор богословия, а сомневается, был ли на земле Христос, не выдумка ли это, не быль ли, подобно мифологической» [7, с. 20].

Конечно, достоверное изучение данных процессов потребовало бы отдельного исследования, но, без сомнения, такая ситуация обусловлена и ослаблением процесса тайноводства в церкви – формальным и поверхностным отношением к христианским Таинствам.

Сегодняшний этап истории Церкви, напротив, характеризуется не только общественным запросом на катехизацию, но и заботой нашего священноначалия о том, чтобы время возрождения церковной жизни было и временем возрождения подлинной катехизации и тайноводства. Именно эту задачу имеют учреждение при храмах должности катехизаторов и миссионеров, а также открытие при духовных семинариях школ, готовящих церковных специалистов по данным направлениям. Особое значение в этой связи имеет документ «Об участии верных в евхаристии» [5], принятый Архиерейским совещанием 2015 года. Он имеет действительно тайноводственный характер.

Итак, внимание к описанным аспектам возрождения жизни нашей Церкви с необходимостью должно занимать первостепенное место и в стенах семинарских храмов: ведь семинаристы – будущие пастыри Церкви, и именно пресвитеру предназначен путь «служителя Христова и домостроителя таин Божиих» (1Кор. 4, 1).

Реалии наших дней, однако, таковы, что подчас не все поступающие в духовные семинарии имеют возможность приобрести истинное понимание Таинств на своих приходах. Поэтому нам необходимо с первых дней, которые воспитанник проводит в стенах семинарии, не просто давать ему сумму богословских знаний, но и способствовать его нравственному возрастанию, созидать личный опыт каждого семинариста в принятии Таинств Церкви, прежде всего в Евхаристии. При этом мы считаем важным отметить, что подлинное тайноводство – это не просто теоретическое учение о таинствах, не только изучение сакраментологии, как науки, не только приобретение практического опыта в ходе богослужебной практики, но и, практический опыт духовного возрастания в условиях евхаристической общины семинарского храма.

Здесь нельзя не отметить, что сами термины «евхаристическая община», «евхаристическое богословие» многими воспринимаются в нашей Церкви с большой долей настороженности, ибо отдельные священнослужители пытаются этими терминами прикрывать сомнительные неообновленческие эксперименты, или, напротив, практики тотального контроля и подавления свободы личности вверенных им прихожан. Но тем важнее именно в семинариях являть добрый пример подлинных евхаристических общин, и прежде всего общин нашей церкви, которые в годы гонений XX века сохранили веру, благочестие и явили сонм новомучеников и исповедников российских. Передача этого драгоценного исторического опыта созидания христианской общины будущим пастырям несомненно вносит свою лепту в возрождение и созидание нашей Церкви как осуществления Царства Божьего еще здесь, в нашей земной юдоли.

Закончить свое выступление мне хочется словами известнейшего богослова, патролога и литургиста XX века архимандрита Киприана (Керна): «Священнику, как и всякому простому смертному, могут быть от Бога даны или не даны известные таланты. Он может оказаться плохим оратором, или неспособным администратором своего прихода, скучным преподавателем Закона Божия, может быть, даже нечутким и слишком требовательным духовником, чтобы уже не говорить о том, что он может быть совершенно лишен пафоса социального служения; но все это будет ему прощено и не зачеркнет его духовного делания, если только он обладает чувством евхаристичности, если он не перестает считать своим главным делом «строительство Тайн» и служение Божественной литургии, для мистического причащения и себя, и пасомых Телу Христову, ради их обожения и приобщения Божескому естеству, по слову ап. Петра (2 Пет. 1, 4). Большей власти и большего мистического средства не дано священнику, чем это служение святых Тела и Крови. Это и должно быть делом жизни священника» [3, с. 17–18].