Олег Большаков - Рождение и развитие ислама и мусульманской империи (VII-VIII вв.)

И завещаю тебе твоих родственников, показывай их достоинство и выдающееся положение, и умножь благоволение к ним. И возвеличь их, и смягчай этим людям наказания, и предоставь им мимбары [35], ведь их слава – твоя слава, и их упоминание – для тебя. И о чем я подумал – сделай. Обрати внимание на своих мавлов и благоволи им и их близким, и пусть они будут многочисленны, так как они – твое подкрепление силы, если ослабнешь. Как я думаю, ты это сделаешь.

И даю тебе завет о хорасанцах, относиться к ним хорошо, ведь они твои ансары [36]и твои сторонники (ши‘атука) [37], которые расточают свое состояние для твоего государства и проливают свою кровь вместо тебя. И не уйдет любовь к тебе из их сердец, если будешь благоволить им.

Оказывай им добро и ограждай от зла и сохраняй в том состоянии, как они были, и оставляй того, кто умер из них у семьи и родителей. Думаю, что ты это сделаешь».

Завет заботиться о хорасанцах, которые привели к власти Аббасидов, совершенно понятен, за исключением совета отдавать умерших родственникам. Видимо, ал-Мансур имел в виду не арабов, а иранцев, которые, приняв ислам, сохранили иные обычаи погребения.

В завершение, ал-Мансур посоветовал сыну не заниматься строительством города на восточном берегу Тигра, потому что он его не завершит, не прибегать к помощи суламитов и не принимать советов женщин в своих делах.

Действительно ли аль-Мансур чувствовал себя так плохо, что решил выразить предсмертную волю перед отправлением в хаджж, зная, что он может умереть в пути? Для нас в этом завещании важно то, что, по мнению современников, мог сказать готовящийся к смерти халиф.

Путь от Куфы до Мекки занял больше месяца. Несмотря на все старания врачей, болезнь все усиливалась. Наконец, вечером 5 зу-л-хиджжа (6 октября 775 г.) он остановился в поместье Бир ал-Маймун, на границе священной территории (харам) Мекки. Понос совершенно изнурил его, он призвал своего верного мавлу ар-Раби‘а, отдал ему последние распоряжения и умер в ночь на субботу 6 зу-л-хиджжа (7 октября). Последний вздох его принял тот же ар-Раби‘а.

Присутствовавший при этом очевидец рассказывал своему сыну, что вернувшись из Мекки с предутренней молитвы он понял, что происходит что-то необычное: в шатре, служившем прихожей перед шатром халифа, у центральной подпоры стоял внук халифа ал-Хади, а начальник полиции прерывал разговоры присутствовавших. Рассказчик сел с остальными, и вдруг услышал из шатра громкий вопль. Стало ясно, что случилось что-то чрезвычайное. Тут из шатра халифа вышел чернокожий евнух ал-Мансура с воплем «Ой. Повелитель верующих!» Все заплакали. Затем вышел ар-Раби‘а с длинным свитком папируса и стал читать: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного. От Абдаллаха ал-Мансура, амира верующих, тем, кто остался после него из приверженцев его из хорасанцев и всех мусульман». Тут ар-Раби‘а заплакал и выронил свиток. Все завопили. Подобрав свиток, ал-Раби‘а дочитал послание: «Воистину, написал я это письмо, когда я был последний день на этом свете и в первый день мира вечного. И я желаю вам благополучия и прошу у Аллаха, чтобы он не забывал вас после меня и не ослеплял бы вас групповыми пристрастиями, и одни из вас не принижали бы доблесть других, о хашимиты, о хорасанцы…» Далее очевидец просто пересказал: ал-Мансур просил быть слугами ал-Махди и присягнуть ему, и о том какое вознаграждение ожидает их в День Воскресения.

Перейдем к более сухому изложению источника. Ар-Раби‘а пригласил присутствующих прощаться с умершим. Первым вошел, конечно, ал-Махди, затем Иса ибн Муса и далее – родственники, в порядке возраста и близости к покойному. Затем началась присяга ал-Махди как халифу и Исе ибн Мусе как его преемнику, которой также руководил ар-Раби‘а. Шла она чинно, по порядку. Когда присягнули все хашимиты, присягать начали военачальники. И тут произошел скандал: Али ибн Иса ибн Махан, человек, близкий ал-Махди, отказался присягать Исе ибн Мусе, якобы из-за того, что он ночью пытался раньше времени присягнуть ал-Хади. Один из Аббасидов, Мухаммад ибн Сулайман, со словами: «Это что еще за инородец?» – влепил ему такую оплеуху, что у того потекла кровь. Возмутителю спокойствия пришлось смириться и присягнуть. Когда присягнули все, кто был в Бир-Маймуне, ал-Махди послал двух уполномоченных в Мекку для приведения к присяге ее жителей. Тело халифа на том же ложе, на котором он скончался, на руках пронесли за шесть километров в Мекку, где также началась присяга новому халифу. Она проходила возле Ка‘бы и закончилась к вечеру. После омовения покойного, прошел обряд стрижки, на котором присутствовало войско. Молитву перед положением в могилу читал по завещанию Иса ибн Муса.