Коллектив авторов - Иисус. Все мировые исследования

Мне кажется, сейчас мы находимся на очень любопытной стадии исследований исторического Иисуса. Желание привлечь к нашим усилиям внимание широкой публики и совершить открытие ради дешевой рекламы – это сильные искушения, и они могут подорвать доверие к нашим дисциплинам, но все же никогда еще исследователи Иисуса не обладали столь обширной информацией, как сейчас. И главный вопрос в том, готов ли каждый из тех, кто занят в этой сфере, рассмотреть свои наивысшие достижения в свете той же самой «герменевтики подозрения», которую он столь успешно применяет к исследованиям других. И поскольку тем, кто живет в стеклянных домах, не следует разбрасываться камнями, мой личный вклад основан на том, как эти проблемы решал я сам – это мысли о выборе, который я совершил, и о том, почему я счел необходимым изменить свое мнение. Свои соображения я разместил в двух рубриках: в первой мы поговорим о связи с археологическими свидетельствами, а во второй – о том, как используются письменные источники.

Вряд ли возможно сомневаться в том, что привлечение археологических исследований, связанных с Галилеей эллинистического и римского периодов, внесло новый аспект в споры об историческом Иисусе. Впрочем, выводы весьма разнообразны, а способы реконструкции Галилеи как отдельного региона порождают немало вопросов. И как же нам соединить все то, что мы узнали из недавних археологических публикаций о Галилее, с письменными источниками – и понять то ближайшее окружение, в котором вершил свою миссию Иисус? [300] В данном списке представлены важнейшие публикации на эту тему с начала нового тысячелетия: J. Zangenberg, H. W. Attridge, and D. B. Martin, eds., Religions, Ethnicity and Identity in Ancient Galilee (WUNT 210; Tübingen: Mohr Siebeck, 2007); J. H. Charlesworth, ed., Jesus and Archaeology (Grand Rapids: Eerdmans, 2006); M. A. Chancey, Greco-Roman Culture and the Galilee of Jesus (SNTSMS 134; Cambridge: Cambridge University Press, 2005); M. H. Jensen, Herod Antipas (WUNT 2/215; Tübingen: Mohr Siebeck, 2006); M. Aviam, Jews, Pagans, and Christians in Galilee (LG 1; Rochester, N. Y.: University of Rochester Press, 2004); R. Frankel et al., Settlement Dynamics and Regional Diversity in Ancient Upper Galilee (IAA Reports 14; Jerusalem: Israel Antiquities Authority, 2001). Из недавних исследований: S. Freyne, «Galilee, Jesus and Archaeology», ExpTim 119 (2008): 573–581.

Безусловно, хорошо бы начать с того, что изначально мы не станем говорить о самом Иисусе, – особенно если учесть те прекрасно задокументированные личные пристрастия, которые, словно клеймо, так и остаются на всех, кто решает предпринять такую попытку. Пусть археология сама расскажет нам о разнообразии региона: она уже успела сбросить оковы, делавшие ее «служанкой библеистики», и разработала свои собственные методы, цели и задачи, зачастую – в диалоге с социальными науками. В связи с этим следует помнить, что интерес к Галилее, с точки зрения археологии, не ограничивается обсуждением исторического Иисуса. Самую недавнюю главу в исследовании археологии Галилеи написали Эрик Мейерс и другие ученые, проявляющие интерес к изучению древних галилейских синагог позднеримского периода и византийской эпохи; этот акцент на более поздних веках находит свое отражение в ряде современных исследований [301] E. M. Meyers, J. F. Strange, and D. E. Groh, «The Meiron Excavation Project: Archaeological Survey in Galilee and Golan, 1976», BASOR 230 (1978): 1–24; E. M. Meyers and J. F. Strange , Archaeology, the Rabbis, and Early Christianity (London: SCM, 1981). . Впрочем, все еще слишком велик риск того, что исследователи исторического Иисуса уделят внимание лишь тем свидетельствам, которые соответствуют нашим изначальным предположениям или требованиям, предъявляемым в свете того или иного представления об Иисусе. А кроме того, при этом часто пренебрегают датировкой, забывая о том, что точно датировать археологический материал гораздо труднее, чем того желали бы историки. Так, термины «ранний», «средний» и «поздний» применительно к римскому периоду, возможно, и отражают максимально точную оценку, какую может дать археолог, говоря о времени возведения той или иной постройки, но все же эти эпохи охватывают столетия, а это не очень помогает, когда нам нужны точные сведения о первых десятилетиях I в. н. э.

Возьмем для примера Сепфорис. Не слишком ли быстро мы ухватились за перевод Иосифа Флавия, в котором город времен Антипы описан как «красивейший город всей галилейской страны» (πρόσχηµα τοῦ Γαλιλαίου παντὸς, И. Д. XVIII, 2.1), связав это описание с потрясающими находками, сделанными на раскопках? Большую часть этих находок следует отнести к позднему периоду агрессивной урбанизации Востока, проводимой римлянами после 70 г. и после 135 г., когда город сменил имя и стал называться Диокесарией. Такие находки, как мозаика Диониса; дома Нила и Орфея; сложные системы для хранения воды; кардо – мощеная улица, идущая с севера на юг, и даже театр сейчас достоверно датируются II–IV вв. [302] M. A. Chancey, The Myth of a Gentile Galilee (SNTSMS 118; Cambridge: Cambridge University Press, 2002), с. 69–83; Jensen, Herod Antipas , с. 149–160; J. H. Charlesworth, «Jesus and Archaeology: A New Perspective», Jesus and Archaeology , ed. Charlesworth, с. 11–63, особ. с. 51–55. . И если мы объединим свидетельства из разных периодов, тогда, конечно, Сепфорис I века воссияет, словно яркий символ мощи римского имперского присутствия на родине Иисуса. Постколониальной теории нужны очевидные свидетельства насаждения монументальной архитектуры – иначе как должным образом объяснить сопротивление местного населения? На самом же деле материальные свидетельства, которые с уверенностью можно отнести к началу I в., указывают на то, что в то время Сепфорис представлял собой гораздо более скромное поселение. К удивлению исследователей, не удалось найти никаких свидетельств разрушения города, которое, по словам Иосифа Флавия, в 4 году до н. э. устроил Вар ( И. Д. XVII, 10.9), ни стен, возведенных Антипой ( И. Д. XVIII, 2.1). Возможно, это связано с тем, что западную часть верхнего города, где располагалась арабская деревня, в 1948 г. разровняли бульдозерами. Однако это ставит перед историком дилемму: какое описание Сепфориса более соответствует реалиям I века и на каком основании делается подобный вывод, если учесть, что текст и лопата в данном случае свидетельствуют о разном? Какие следы романизации, если таковые вообще имеются, могут относиться к первым десятилетиям нашей эры? И как решение повлияет на образ Иисуса – и на представления о том, почему он, возможно, избегал этого города? [303] E. M. Meyers, «Sepphoris: City of Peace», The First Jewish Revolt: Archaeology, History, and Ideology (ed. A. Berlin and J. A. Overman; London: Routledge, 2002), с. 110–120; R. Batey, Jesus and the Forgotten City: New Light on Sepphoris and the Urban Culture of Galilee (Grand Rapids: Baker, 1991); S. Freyne, «Jesus and the Urban Culture of Galilee», Galilee and Gospel: Collected Essays (WUNT 125; Tübingen: Mohr Siebeck, 2000), с. 183–207.