Коллектив авторов - Иисус. Все мировые исследования

Что же касается писаний, в наше время не входящих в канон, можно предположить, что Иисус знал по крайней мере некоторые апокрифы и псевдэпиграфы, такие как Первая книга Еноха , а возможно, и Первая и Вторая книги Маккавейские: кажется, что они хорошо ему известны (и обращения к ним заметны в других раннехристианских источниках – Деяниях и Посланиях Павла). Далее, у новозаветных авторов встречается множество аллюзий на такие апокрифы и псевдэпиграфы, как Сирах, Премудрость Соломона, Вознесение Исаии, Апокалипсис Илии, Первая Книга Еноха, Житие Адама и Евы и Апокалипсис Моисея [2111]. К сожалению, никаких следов дискуссий о каноничности этих книг в источниках не сохранилось [2112].

С учетом этого мы можем заключить, что Иисус, представленный в Евангелиях и в Q, обращался к довольно специфической части (в основном это Второзаконие, Исаия, Псалтирь и Книга Даниила) того, что мы ныне называем Еврейской Библией (Ветхим Заветом), и не уделял особого внимания вопросу каноничности. Его «канон в каноне» содержит важные пророческие и апокалиптические пассажи, а также богословие Второзакония (если применить позднее выражение, в то время неизвестное).

«Канон» цитируемых текстов Иисуса явно отличается от «канонов» других иудейских групп – хасмонеев, саддукеев, фарисеев и ессеев. Этот выбор вполне может сообщить нам нечто о представлении Иисуса о себе, особенно если мы поймем, на чем строилась его экзегеза и намеренно ли он отбирал и толковал библейские пассажи так, как о том сообщают Евангелия.

Значение Писаний для Иисуса

В своем обзоре недавних исследований, посвященных тому, как Иисус применял и толковал Священное Писание и как понять это в контексте древнего иудаизма и раннего христианства, Брюс Чилтон и Крэйг Эванс делают следующие замечания. Прежде всего, большая часть учения Иисуса характеризуется частыми ссылками на Писание – не только в смысле цитируемых стихов, но и в смысле контекста этих цитат, причем последний в Евангелиях несколько затемнен, поскольку евангелисты склонны адаптировать цитаты и аллюзии к Септуагинте и вводить их вместе с цитатными формулами [2113].

Поэтому вопрос о том, как Иисус толковал Священное Писание, важно рассмотреть в контексте Древней Иудеи: под этим оба автора понимают в первую очередь контекст ранних раввинистических толкований Библии [2114]. В связи с последним они приводят ряд примеров, когда Иисус использует семь раввинистических миддот, основных герменевтических принципов раввинистической литературы [2115]. В таргумах также немало примеров, проясняющих то, как Иисус толкует Писание, особенно Книгу Исаии, к которой он обращается чаще всего; таргумы на нее датируются серединой I – серединой II вв. н. э. Наконец, необходимо упомянуть и кумранские тексты, хотя евангельские рассказы о том, как Иисус цитирует и толкует Писание, мешают проводить параллели: цитаты приводятся по-гречески, а не по-арамейски, и относятся к более позднему времени, чем кумранские свитки [2116].

К слову, то, как Иисус цитировал и толковал Писание, явно имеет параллели с тем, как его толковали харизматические учителя-раввины. Кроме того, можно указать на определенное сходство интерпретаций, которые дал Иисус, с пророческим обличением, которое Чилтон и Эванс (вслед за Дж. Сандерсом) определяют как «(божественный) вызов (человеческим) представлениям о природе Бога и о его отношении к человечеству», а также с герменевтикой, которая «ставит под вопрос популярное или господствующее понимание такой (святой) традиции». Возможно, это еще ярче проявляется в символических действиях Иисуса [2117].

Рассуждая о том, как именно Иисус толковал пассажи и темы библейских книг, также важно увидеть Иисуса в его древнеиудейском контексте и попытаться разглядеть его отражение в зеркале раннехристианской рецепции. При этом у нас может получиться достаточно сложный образ: с одной стороны – учитель Торы, сторонник принципов толкования, принятых в раннем раввинизме, а с другой – последователь традиции пророческих обличений, которая сделала его частью традиции израильских пророков и возвысила над обычными людьми [2118].

Исторический Иисус и заповедь любви

Представление Иисуса о себе, его эсхатология и этика яснее всего выражены в Нагорной проповеди. Для прояснения вопроса о его отношениях как с древним иудаизмом, так и с ранним христианством можно взять, например, призыв любить врагов своих в Мф 5:43–48 и Лк 6:27–37, за которым, возможно, стоит версия Q 6:27–35. Итак, взглянем на эти перикопы и на проблемы, с ними связанные.