Дамир Мухетдинов - Трансформация парадигмы перевода Корана на латинский язык - между полемикой и наукой [научная статья]

Это было связано с тем, что открытие достижений исламской философии и науки поставило перед христианами вопрос о более глубоком постижении учения ислама, поскольку им стало очевидно, что ислам способен составить реальную доктринальную, интеллектуальную и, наконец, политическую конкуренцию христианству.

Таким был 1) общий контекст рецепции Корана, инициированной в XII в. и получившей воплощение в Толедском Корпусе. В этом контексте 2) Коран был представлен толкователями в качестве писания, в котором запечатлен божественный закон (lex), однако не в собственном смысле, а как его противоположность , «порождение лукавого». Таким образом, 3) основной задачей христианского мыслителя по отношению к этому «антиписанию» было его опровержение, разработка christianum armarium . По этой причине Коран исследовался на предмет противоречий христианской доктрине. Перевод Корана осуществлялся сообразно названным принципам и стал их наиболее ярким выражением.

Все это составляет «несущие конструкции» той перспективы, в которой на протяжении веков западным христианам был представлен ислам и Коран. В этой перспективе сочетался исследовательский подход, нацеленность на глубокое понимание источника, и при этом его тотальная демонизация, изучение Корана в качестве «подделки» божественного Откровения, создателем которой мог выступить один лишь дьявол («diaboli machinatio») . Данный подход доминировал на протяжении всей эпохи Средневековья, а также значительную часть Нового времени и, что важно, получил новую актуальность в XVI в. в связи с важнейшими событиями европейской истории — реформацией и экспансией Османской империи.

Перевод Роберта Кеттонского стал первым напечатанным переводом Корана, причем его издание было осуществлено именно протестантскими богословами. Оно получило название «Machumetis Saracenorum principis, eiusque successorum vitae, ac doctrina, ipseque Alcoran» («Жизнь и учение Мухаммеда, правителя сарацин, и его последователей, а также сам Коран») и вышло в свет в 1543 г. в Базеле. Издание было подготовлено швейцарским ученым, теологом и востоковедом Теодором Библиандером (1505—1564) [16] Fück J. Die arabischen Studien in Europe. Leipzig, 1955. S. 6, 67. . Возможно, что предисловие к данному изданию было написано самим Мартином Лютером, который, по всей видимости, принимал активное участие в его выпуске [17] Elmarsafy Z. Translations of the Our'an: Western Languages // The Oxford Handbook of Our'anic Studies. Oxford: Oxford University Press, 2020. P. 542. .

По словам Т. Библиандера, одной из причин, побудившей его опубликовать данный труд, является стремление продемонстрировать глубинную близость «опаснейших еретических учений» — католицизма и ислама. В предисловии к Корану, которое в разных изданиях приписывается Ф. Меланхтону или М. Лютеру, также говорится о том, что «истинные христиане» окружены недругами и «слугами дьявола»: католиками, иудеями, анабаптистами, противниками тринитарной догматики и, наконец, мусульманами. По мнению Лютера, долг истинного христианина — глубоко вникнуть в сущность «лжеучений» и выдвинуть против них твердые аргументы [18] Lutheri M. Alcoranum Præfatio // Bibliander Th. (ed.) Machumetis Saracenorum principis, eiusque successorum vitae, ac doctrina, ipseque Alcoran. Basileae: Ex officina Ioannis Oporini, 1543. Pp. 13-14. .

Как и в сочинениях из «Corpus Tholetanum», в «Machumetis Saracenorum principis» пророк Мухаммад рассматривался (теперь протестантскими вероучителями) в качестве проповедника ложных доктрин и врага «истинно христианской», т.е. протестантской веры. Интересно заметить, что те полемические приемы, которые в свое время использовались Петром Достопочтенным и его помощниками, в XVI в. были развиты и использованы протестантами уже против самой римской церкви. Более того, ислам рассматривался ими как родственная католичеству «ересь», которые объединяет, например, вера в спасение «добрыми делами». В целом ислам рассматривался протестантскими богословами в качестве одного из еретических ответвлений христианства, а Коран — как искаженное Писание. Глубокое изучение Корана полагалось необходимым именно в целях борьбы с «ересью». Таким образом, здесь наблюдается развитие той логики, которая была заложена в основание интерпретативных стратегий Петра Достопочтенного. Данное издание снискало значительный успех у читающей публики Европы и было переиздано в Базеле и Цюрихе в 1550 году.

В завершение разговора о переводе Роберта Кеттонского отметим, что большинство переводов Корана на вернакулярные европейские языки вплоть до XVIII в. осуществлялось не с оригинального текста, а именно с перевода Роберта Кеттонского [19] Afnan F. Translation and the Qur‘an // Leaman O. (ed.) The Qur‘an: an Encyclopaedia. Great Britain: Routledge. Pp. 657-669. .