Джон Бартон - История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре [litres]

На самом деле Лютер не имел в виду того, что Священное Писание ясно полностью, от начала до конца; он говорил, что ясна «сущность Писания» ( res scripturae ), то, чему оно на самом деле посвящено. Мы видим, как это проявляется в спорах Лютера и Эразма, притом что изначально Эразм был склонен поддержать Лютера – он и сам не раз язвительно и резко нападал на Церковь своего времени – но позже обратился против реформатора и защищал Церковь от его атак.

Лютер и Эразм спорили о ясности, или понятности, Священного Писания. В ходе этих споров появилась важная книга Лютера «О рабстве воли» ( De servo arbitrio ), написанная в 1525 году. Во вступлении к этому трактату Лютер рассматривает аргумент Эразма, согласно которому в Библии много темных, трудных для понимания мест, а значит, ее должны толковать авторитетные учреждения Католической Церкви, иначе христиане рискуют впасть в заблуждение. Да, Эразм явно был прав: в Библии есть темные места. Но, как часто случается в богословских спорах, они с Лютером не понимали друг друга, поскольку, сами того не осознавая, говорили о разных вещах. Лютер, выступая против Эразма, говорил, что Библия вовсе не темна и ничего не скрывает – напротив, в ней все совершенно понятно и четко. Но говоря о «Библии» или «Священном Писании», он имел в виду не тот пространный и сложный текст, что предстает перед нами на тысячах страниц книги, а своего рода суть, сердцевину Библии:

Какая еще глубокая тайна может скрываться в Писании теперь, когда сняты печати, когда камень отвален от гроба, когда открыта глубочайшая из всех тайн: то, что Христос, единственный Сын Божий, стал человеком; то, что есть один вечный Бог в трех лицах; то, что Христос умер за нас и вечно правит в Царствии Небесном? [8]

Здесь «ясно» не именно Священное Писание – здесь ясна евангельская весть, нечто, похожее на правило веры или на то, что антиохийцы называли темой Библии, ее общее намерение. Лютер на самом деле не оспаривает идею, согласно которой в Библии есть места, трудные для истолкования – он выступает против другой идеи, гласящей, что только в библейском истолковании, направляемом авторитетами Церкви , провозглашается христианская истина. Напротив, говорит он, сам Господь провозгласил Евангелие, оно не зашифровано в Священном Писании, и никакого формального искусства, регулируемого Церковью, не требуется для его истолкования. Это очевидно даже для простака, читающего Евангелия или послания Павла. Таким образом, принцип ясности Священного Писания и принцип, по которому Писание говорит само за себя – это не буквальное утверждение о Библии, а воззвание; это призыв уловить главную библейскую весть, которая существовала бы, даже не будь у нас Библии, и итог этой вести отражен в принципе оправдания благодатью через веру в смерть и воскресение Иисуса Христа, ведущие ко спасению.

Но даже если, в каком-то смысле, именно в этом заключена суть Евангелий и посланий Павла, можно ли применить ее ко всей Библии? А как же, скажем, Книга Иисуса Навина, или Притчи, или Книга Откровения? Являются ли они примерами жизненно важной евангельской вести? Как уже отмечалось, христиане, обращаясь к Библии, знали об этой проблеме, хотя и весьма туманно, и решали ее, придавая тексту аллегорический смысл. Но Лютера такой ответ не устраивал: он считал, что библейские книги надлежит воспринимать в прямом смысле и оценивать в свете евангельской вести. Как печально известно, выводы он сделал очень далеко идущие – таких ни до, ни после не делал ни один христианин – и, решив, что некоторые из библейских книг неподлинно выражают евангельскую суть, в своем переводе переместил их в приложение. Среди таких оказались Книга Есфири (пониженная в ранге, поскольку в ней ни разу не упомянут Бог), Послание к Евреям, Послание Иакова и Книга Откровения. И, напротив, Лютер был всегда готов назвать важнейшие, «самые истинные и самые благородные книги»: к таковым он причислял Евангелие от Иоанна, Послание к Римлянам, Послание к Галатам, Послание к Ефесянам, Первое послание Петра и Первое послание Иоанна [9]. Лютеранская традиция не последовала в этом примеру реформатора. Но для самого Лютера принцип, согласно которому ценность библейских книг оценивалась в свете всеохватного или фундаментального послания, был необычайно важен.

Ставя Христа в центр Священного Писания, Лютер мог отзываться о Библии – как о книге – с такой критикой, что это возмущало последовавших за ним лютеран: с главами Исаии полный беспорядок; Послание Иакова – «книга хорошая, но не апостольская»; Книга Откровения – не апостольская, не пророческая и напоминает грезы аббата Иоахима; Книга Царств – еврейский календарь; и какой в том вред, если сказать, что Моисей не писал Пятикнижие; да, Послания к Евреям Павел не писал – а написал его, вероятно, Аполлос… [10]