Бернард Льюис - Евреи ислама

То же самое можно сказать и об обращенных в ислам христианах, которые в силу своей многочисленности и значимости были гораздо влиятельнее. Их взгляды и понятия отличались несомненной враждебностью по отношению к евреям, что иногда отражалось в мусульманских сочинениях на эту тему. Профессор Моше Перлман на основе обширного исследования этой литературы отмечает:

Очевидно, в значительной и решающей мере исламская полемика против евреев и иудаизма зародилась и подпитывалась христианскими источниками, отчасти доисламскими, перетекая в исламскую среду с массовым обращением в ислам христиан. Эти аргументы, в свою очередь, частично коренившиеся в антиеврейских преданиях древности, подновлялись и подхватывались обращенными евреями. Существовал набор аргументов за ислам и против прежних религий, набор, поставляемый иудеями и христианами, обращенными в ислам 26.

Специальные ссылки на евреев и иудаизм в мусульманских религиозных писаниях, как правило, весьма негативны. С учетом преимущественно враждебного изображения евреев как в Коране, так и в хадисах и главным образом христианского источника значительной части впоследствии усвоенных сведений о евреях, это неудивительно.

Встречаются и исключения. Так, багдадский богослов Х века Аль-Бакиллани в свой труд, противопоставляющий ислам другим религиям и философиям, включил обсуждение иудаизма. О еврейских писаниях и верованиях он говорит кратко, но информированно, избегая оскорблений; наоборот, его тон вежлив и даже почтителен 27. В эпоху, когда внутренняя и межрелигиозная богословская полемика выражает пылким языком сильные страсти, такая умеренность примечательна. Еще более, пожалуй, примечательно то, что в классические времена была предпринята только одна дошедшая до нас серьезная атака на иудаизм, написанная крупным автором. Это трактат ученого, литератора и специалиста по ересям и еретикам Ибн-Хазма (994–1064), ключевой фигуры в интеллектуальной истории мусульманской Испании. Ибн-Хазм известен как автор очаровательной книжечки о куртуазной и возвышенной любви, а также серьезного трактата о религиях. Последний демонстрирует жесткое и нетерпимое отношение автора не только к немусульманским религиям, но даже к формам ислама, отличающимся от его собственной. Кроме того, Ибн-Хазм написал антиеврейский трактат в опровержение памфлета, якобы написанного Шмуэлем Ибн-Нагрелой (Шмуэлем ѓа-Нагидом; 993–1056), в котором тот нападал на ислам. Самого памфлета, если он вообще существовал, Ибн-Хазм не видел и поэтому строил свои доводы на основании предыдущего мусульманского опровержения. Книга крайне агрессивна по содержанию и тону и, уж конечно, более всего порождена негодованием Ибн-Хазма на самого Шмуэля Ибн-Нагрелу, реализовавшего удивительно успешную карьеру государственного и военного деятеля на службе у мусульманского правителя. Трудно сказать, какое влияние оказала диатриба Ибн-Хазма на средневековых мусульман, но примечательно, что эта книга — единственная известная в своем роде 28.

Большая часть крупного трактата о религии Ибн-Хазма посвящена иудаизму, а не христианству. В этой диспропорции, объясняемой, конечно, особой ситуацией в южной Испании того времени, он практически одинок. Большинство писателей уделяли пристальное внимание христианам не только, как уже отмечалось, из-за их численности и важности, но и потому, что христиане, являвшиеся устоявшейся частью чиновничества и интеллигенции ближневосточных городов, были более известны мусульманским ученым.

Там, где у мусульманских авторов, обсуждающих евреев и иудаизм, мы встречаем позитивное отношение, оно порой возникает в контексте рационалистической или даже скептической мысли, а иногда — суфийского мистицизма. И для скептика, и для мистика разница между религиями не имеет большого значения. Для одного они все одинаково ложны, для другого — почти одинаково истинны 29. В целом литературные источники того времени отражают довольно терпимое и либеральное отношение городского среднего класса к представителям иных религий, чему, несомненно, способствовало распространение рационалистического релятивизма и мистического пантеизма.

Все это помогло создать в ранние (в поздние уже нет) исламские времена между евреями и их соседями некий симбиоз, не имеющий аналогов в западном мире от эпохи эллинизма до современности. Между евреями и мусульманами существовали обширные и тесные контакты, социальные и интеллектуальные связи: сотрудничество, общение, даже личная дружба. За исключением некоторых мистических поэтов, настаивавших на единстве всех религий, мусульманская сторона не проявляла склонности к признанию равенства, но тем не менее существовал принцип — живи и позволяй жить другим, и даже имело место определенное уважение к представителям и обладателям древних культур и откровений.