Брэд Уорнер - Сядь и замолкни

«Гэндзё коан» начинается с нескольких утверждений, которые, кажется, полностью противоречат одно другому. Вот тут и начинается четырёхуровневая логика.

«Когда все дхармы — это Дхарма Будды, - с ходу заявляет Догэн, - то есть заблуждение и откровение, есть практика, есть жизнь и есть смерть, есть будды и есть обычные существа». Слово дхарма — это такое хитрое буддистское словечко. Иногда оно обозначает конкретно учение Будды. Но вообще-то его значение гораздо шире. В данном случае это практически то же самое, что сказать «всё вообще». Дхармы — это вообще всё, что может с тобой происходить: подготовка курсовой, развод с женой, рубка салата с рукколой. Или это люди и события, которые происходят с этими людьми. Выражение «все дхармы» обозначает всю вселенную. И когда он говорит о всех дхармах как о Дхарме Будды, он просто указывает, что в данном случае вселенная рассматривается с позиции буддийской философии. Я понимаю, что для тебя это может быть слегка похоже на вынос мозга. Давай пока оставим это на попозже.

В любом случае, высказывание довольно понятное, по крайней мере, грамматически. Но дальше Догэн говорит: «Когда ни одна из миллиардов дхарм не имеет своей сущности, то нет ни заблуждения, ни откровения, нет ни будд, ни обычных существ, нет ни жизни, ни смерти». Постойте-ка! Я думал, что всё это есть, а он теперь говорит, что ничего этого нет.

И дальше он говорит что-то ещё более противоречащее: «Истина Будды изначально за пределами избытка и недостатка, и поэтому есть жизнь и есть смерть, есть заблуждение и есть откровение, есть существа и есть будды». А затем, чтобы окончательно снести тебе крышу, он добавляет: «И тем не менее, хотя всё это так, цветы, которые мы любим, вянут, а сорняки, что ненавидим, процветают».

Последняя строчка мне очень понравилась. В каком-то смысле, он говорит что-то вроде «жизнь не равна, но такова жизнь». Но смысл, конечно, глубже. Он говорит, что мир никогда не будет таким, каким мы хотим его видеть, но это ничего, потому что та сущность, что хочет видеть мир определённым образом, в реальности не существует.

Первая строчка отражает идеалистическую, духовную точку зрения. Когда ты смотришь на вещи с идеалистической позиции интерпретатора буддийских истин, то ты можешь провести чёткое различие между буддами и простым народом, между заблуждениями и откровениями, между жизнью и смертью. Это — обычная работа твоего мозга. Он устанавливает различия между тем и этим. Ты всегда проводишь такую сортировку.

Когда же ты становишься на материалистическую позицию, то эти различия исчезают. Догэн обозначает материалистическую точку зрения как видение того, что «нигде нет своей сущности». Мы называем это объективностью. Наука всегда боролась за объективность, хотя нынче многие учёные начинают отмечать, что полной объективности достичь невозможно. Тем не менее, есть такая общая установка, что понять материальный мир возможно только будучи настолько объективным, насколько это возможно. В общем, с материалистической точки зрения, между буддами и обычными людьми, заблуждением и просветлением, даже между жизнью и смертью отличия нет. Всё это просто различные пертурбации элементов материального мира, и ни один из них не имеет какой-то особой ценности.

Третья строчка — это позиция чистого практицизма. «Истина Будды изначально за пределами избытка и недостатка» означает, что точка зрения буддиста полностью отлична от двух предыдущих. На тех двух уровнях мы стараемся всё отсортировать и объяснить. «За пределами избытка и недостатка» означает, что мы более не смотрим на мир и подсчитываем, чего здесь слишком много, а чего слишком мало. Это означает отказ от своих мнений и определений и видение всего таким, каково оно есть. С точки зрения идеализма, у нас избыток всяких смыслов. С точки зрения материализма, ни в чём нет какого-то особенного смысла. Точка зрения практика выходит за эти пределы.

Когда я играю басовую партию в нашем супер-хите No More Control, я выхожу за пределы избытка и недостатка. Я стою посередине между фазой идеализма, в которой песня была рождена, и фазой материализма, в которой она превращается в набор звуков, под которые беснуется у сцены трясущая башками толпа. Я просто играю — двигаю пальцами и стараюсь отбивать правильные ноты в правильном темпе. Тут не до мыслей. И так происходит при любой активной деятельности.

В завершение, Догэн замыкает всё одной строчкой, которая представляет собой реализм. Любимые цветы увядают, а ненавистные сорняки процветают. Нравится ли нам то, что предлагает нам жизнь, или нет — жизнь такова, какова она есть.